Данное исследование посвящено рассмотрению социального состава братии Новоспасского монастыря столетней давности. Нам показалось важным назвать по именам и воссоздать истории жизни людей, которые жили в этой обители ровно сто лет тому назад.
В качестве документальной основы были использованы послужные списки новоспасских монахов 1914 г., ведомости о состоянии монастыря, а также переписка настоятелей обители и Московской синодальной конторы.
В последние годы наблюдается возрастание интереса исследователей к социальным аспектам истории российского монашества. О черном духовенстве Москвы начала XX в. в целом, и о новоспасской братии в частности, писали Т.В. Балашова, священник Алексей Круглик . Большую актуальность приобретают изучение биографий новоспасских настоятелей и исследование судеб монастырских новомучеников . Между тем, детальное рассмотрение социального состава братии Московского Новоспасского монастыря в середине 1910-х годов осуществляется впервые.
В 1914 г., в июле, в Новоспасском монастыре произошла смена настоятеля. Архимандрит Макарий (Гневушев) (1909-1914), после пятилетнего управления обителью, был хиротонисан во епископа Балахнинского, викария Нижегородской епархии. Во главе монастыря встал епископ Евфимий (Елиев) (1914-1918), который в прошлом также являлся нижегородским викарием . Поскольку биографии новоспасских настоятелей начала XX в. тщательно изучены и довольно известны, мы оставляем их за рамками настоящей работы и обращаемся непосредственно характеристике монашеской братии.
На рубеже XIX-XX вв. в братии Новоспасского монастыря насчитывалось около 20 человек, среди них 10 иеромонахов, 6 иеродиаконов, 2 монаха и 2 указных послушника. В 1914 г. здесь проживали 24 насельника: архимандрит, игумен, 14 иеромонахов, 7 иеродиаконов и 1 монах.
Согласно государственным установлениям, в Новоспасском монастыре, в соответствии с принадлежащим ему титулом ставропигии и статусом монастыря первого класса, числилось 33 монашеских вакансии. Как видим, фактическое число монахов не заполняло выделенные штатные места. Впрочем, подобная картина наблюдалась и в других московских ставропигиальных первоклассных обителях. По сводным ведомостям Московской синодальной конторы, в 1906 г. в Воскресенском Ново-Иерусалимском монастыре числилось 29 монахов, в Донском — 26, в Новоспасском — 18, в Симоновом — 16. Впрочем, следует учитывать, что «недоукомплектованность» монашеских вакансий, в определенной мере, компенсировалась за счет послушников проживающих в монастырях.
В 1914 г. наместником Новоспасской обители являлся 72-летний архимандрит Игнатий. Потомственный дворянин, уроженец Смоленской губернии, в миру — Иван Васильевич Чергинцев, он избрал для себя карьеру военного, служил, вышел в отставку в звании полковника; был женат, овдовел. В пятидесятилетнем возрасте, круто изменив свою жизнь, обратился к духовной стезе. В 1897 г. он вступил в число духовенства Смоленского архиерейского дома, где сделал стремительную духовную карьеру: в течении одного года принял монашество и был рукоположен в диаконский и в священнический сан, после чего ему была поручена должность ризничего. Впоследствии являлся наместником двух монастырей Смоленской епархии — Свято-Троицкого и Спасо-Авраамова. Осенью 1912 г. он перешел в Новоспасский монастырь и вскоре был избран для исполнения должности наместника.
Наместник, являясь правой рукой настоятеля, принимал непосредственное участие в управлении монастырем. Важную роль в управленческом аппарате, наряду с ним, играли представители «старшей братии» или так называемые «должностные старцы» — наместник, казначей, благочинный, ризничий, духовник. Казначей занимался финансовой деятельностью — хранил казну, ведал распределением денежных сумм и оформлял финансовую документацию. Благочинный следил за отправлением богослужений и порядком в обители. В ведомстве ризничего состояли храмы и ризница. Духовник исповедовал братию и отвечал за духовно-нравственный облик монастырских насельников.
В 1914 г. в состав новоспасской братии входили: исполняющий должность наместника архимандрит Игнатий, бывший ризничий игумен Пантелеимон, казначей иеромонах Иаков, исполняющий должность благочинного иеромонах Пармен, братский духовник иеромонах Серапион; иеромонахи: Василий, Прокопий, Аркадий, Иосиф, Леонид, Пафнутий, Григорий, Макарий, Афанасий, Филадельф, Гавриил; иеродиаконы: Антонин, Сергий, Иоасаф, Димитрий, Павлин, Серафим, Ириней; монахи: Зосим.
Самым молодым из новоспасских монахов был 34-летний иеродиакон Димитрий, самым старым — 79-летний иеромонах Афанасий. Большинство насельников находилось в солидном возрасте: от 34 до 40 лет — семь человек; от 41 до 50 — шестеро; от 51 до 60 — четверо, от 61 до 70 — трое, от 71 до 79 — четверо. Три престарелых монаха — Афанасий, Филадельф и Зосима пребывали «на покое», что освобождало их от несения трудовых послушаний. Наместнику монастыря, архимандриту Игнатию, к слову, тоже было за семьдесят.
Принадлежность к определенному сословию известна для 23 монахов. Подавляющее большинство — четырнадцать человек, в прошлом были крестьянами, трое — мещанами, трое — представителями духовенства, двое — выходцами из казачества, один — дворянином.
Судя по данным о местах рождения новоспасских монахов (они известны для 23 человек), в 1914 г. среди них не имелось ни одного уроженца Москвы и Московской губернии, зато были широко представлены юго-западные территории России и центральное Поволжье: Орловская губерния —— четыре человека, Черниговская — трое, Полтавская, Саратовская, Харьковская, Ярославская — по двое, Владимирская, Волынская, Люблинская, Пензенская, Пермская, Петербургская, Смоленская, Херсонская — по одному.
Подавляющее большинство новоспасских насельников — три четверти от общего числа, пришли в монастырь в возрасте от 23 до 32 лет. Двое избрали монашество в преклонном возрасте — архимандрит Игнатий в 56 лет и монах Зосима — в 68.
Основная часть братии — три четверти от общего числа, приняла монашеский постриг в возрастном диапазоне от 31 до 36 лет. Следовательно, пришедшим в монастырь в молодом возрасте, приходилось оставаться в послушниках подолгу.
Подавляющее большинство монахов не являлись пострижениками Новоспасского монастыря, а перешли сюда из других обителей. При поступлении, монахи принимались на условии «годичного испытания», и только после его прохождения официально вступали в состав новоспасской братии. Подобные правила касались зачисления послушников, разве что к ним присматривались значительно дольше.
У немалого числа монахов за плечами был опыт жизни в известных монастырях. Так, наместник архимандрит Игнатий входил в управленческий аппарат Смоленского архиерейского дома и был наместником двух смоленских монастырей. Бывший ризничий игумен Пантелеимон, являлся пострижеником и многолетним насельником Пафнутьев-Боровского монастыря. Иеромонах Афанасий 15 лет провел в Саввино-Сторожевском монастыре. Иеромонах Григорий подолгу жил в Донском и Соловецком монастырях. Иеромонах Макарий принял монашество в монастыре св. Пантелеимона на Афоне. Иеромонах Филадельф был пострижен в монашество в Почаевской лавре. Иеродиакон Ириней, прежде чем обосноваться в Новоспасском, за двадцать лет сменил четыре монастыря: Ново-Афонский, Троице-Сергиеву лавру, Борисоглебский и Спасо-Андронников.
Для четверых членов братии — иеромонаха Иосифа, иеродиаконов Прокопия и Павлина и монаха Зосимы главной и единственной школой монашества стала Новоспасская обитель.
Дольше всех в Новоспасском монастыре прожили его старейшие монахи — 76-летний иеромонах Филадельф и 79-летний иеромонах Афанасий, которые пришли сюда в середине 1870-х годов и отдали этой обители почти по сорок лет. По двадцать лет здесь провели игумен Пантелеимон и иеромонахи Гавриил и Иосиф; по 13-12 лет — иеромонахи Серапион, Пафнутий и Леонид; по 10 лет — иеродиаконы Сергий и Павлин, монах Зосима; по 8-9 лет — иеромонах Прокопий, иеродиаконы Сергий и Серафим. В целом, три четверти от общего числа новоспасских монахов пребывали в этой обители более семи лет, а половина — более десяти лет, что служит показателем достаточно стабильного состояния новоспасского монашеского братства.
Изучение персональных формулярных статей привело к любопытному заключению — при назначении тех или иных представителей братии на руководящие посты срок их пребывания в монастыре не являлся решающим фактором. Так, кандидатура архимандрита Игнатия была выдвинута на замещение должности наместника в конце сентября — начале октября 1913 г., несмотря на то, что к этому времени не исполнилось и года со времени его появления в Новоспасском монастыре. Подобным образом в январе 1912 г. иеромонах Иаков приступил к исправлению должности казначея, в то время как сам он провел в обители всего лишь неполных два года. Иеромонах Василий в октябре 1913 г. занял должность ризничего, хотя срок его пребывания здесь едва перевалил за год. Тут тоже был свой испытательный срок. Сначала кандидат становился «исправляющим должность», и только через год-другой в этой должности официально утверждался. Выдвижение кандидатов на управленческие посты исходило от настоятеля и старшей братии, назначение осуществлялось Московской синодальной конторой.
Судя по послужным спискам 1914 г., новоспасские монахи становились иеродиаконами, в среднем, в возрасте от 31 до 40 лет, рукоположение в священство, в большинстве случаев, приходилось на возраст от 33 до 44 лет.
Главным долгом и основной обязанностью монашествующих являлось совершение богослужения и участие в нем. Представители братии, облеченные в священный сан — иеромонахи, отправляли церковные службы и требы для богомольцев. Наряду с иеромонахами, в богослужении принимали участие иеродиаконы. Монахи и послушники пели на клиросе и читали Псалтирь. Последовательность участия монашествующих в отправлении богослужения определяла очередность или так называемая «череда».
Службы совершались в различных монастырских храмах. В начале XX столетия в Новоспасском монастыре их было семь: Преображенский собор и церкви Покрова, Знамения, свт. Николая, прп. Серия Радонежского, св. Екатерины, св. Романа Сладкопевца. В них имелось одиннадцать церковных престолов: пять храмов, в том числе и собор, являлись однопрестольными, в двух церквях (Покровской и Екатерининской) было устроено по два придела.
Четверо из новоспасских монахов — игумен Пантелеимон, иеромонахи Серапион, Аркадий и Макарий, были удостоены высоких знаков отличия — золотых крестов, награждение которыми осуществлялось по указам Синода.
Духовный авторитет настоятеля и духовно-нравственный уровень монашеской братии, несомненно, имели влияние на степень известности монастыря и его популярность среди посетителей и богомольцев. По признанию современников, Новоспасский монастырь в начале XX в. «среди московских монастырей занимает одно из первых мест, и часто посещается богомольцами, особенно в праздничные дни обители».
Несколько слов следует сказать о монастырских послушниках, поскольку с четырьмя из них связана примечательная история. В архиве Новоспасского монастыря удалось обнаружить редкий документ — донесение настоятеля архимандрита Бориса (Шипулина) (1906-1909) в Московскую синодальную контору от 3 августа 1907 г. с просьбой о зачислении в состав братии четырех послушников. В нем настоятель обосновывает свои мысли о необходимости поддержки наиболее достойных послушников: «В вверенном мне монастыре нужда в хороших людях, имеющих в свое время заместить, после достаточнаго искуса, выбывающих за старостию и другими причинами лиц старшей братии, заставляет из ряда многих более или менее случайных насельников-послушников, без всякаго призвания к монастырской жизни, выделять наиболее способных и трудолюбивых и, главное, имеющих внутреннее влечение к иноческой жизни и на них обращать особое внимание, всячески удерживая их от соблазнов и падений и постепенно подготовляя их к высшим подвигам иноческой жизни».
Четырем послушникам, которых архимандрит Борис выделял среди прочих и считал «довольно испытанными и вполне достойными поощрения за свои труды и поведение», он дал развернутые оценочные характеристики. В связи с редкостью и ценностью подобного рода документальных свидетельств, мы приводим их здесь:
«Рясофорный послушник Иван Дзюргалюк, 30 лет, крестьянин, до отбывания воинской повинности и после оной доселе живет в монастыре на келейном послушании, весьма скромнаго поведения и, безусловно, трезвый во всех отношениях человек, и необыкновенно способный к монастырским послушаниям, и весьма расположенный к принятию монашества.
Рясофорный послушник Димитрий Соснин, 30 лет, сын умершаго диакона, будучи псаломщиков в хорошем приходе Ярославской епархии и обеспеченный всеми доступными материальными условиями, следуя влечению внутренняго голоса, не колеблясь, оставил мир и с ним свое достояние и пришел в обитель, где помимо многих трудов по послушаниям, несет подвиги поста и молитвы, удивительные в наше время.
Рясофорный послушник Василий Антонюк, 30 лет, крестьянин, с детства имеющий влечение к монастырям, окончательно решил посвятить себя монашеству после отбывания воинской повинности. И теперь, занимая послушания пономаря и ближайшаго сотрудника ризничаго, отличается добрым направлением и трезвым поведением и особенно, преданностью обители.
Рясофорный послушник Петр Крошечкин, 28 лет, крестьянин, также с детства живет в монастыре, и вполне отдался мысли навсегда посвятить себя Богу и служению обители. Будучи пономарем по послушанию, он с любовию поспешествует благолепию и чести обители, и своим пением, и обходительностию, и весьма скромным поведением, и чистоплотностию».
В августе 1907 г. по указу Синодальной конторы все четыре послушника были официально введены в штат Новоспасского монастыря. Как показало время, архимандрит Борис не ошибся. Судя по послужным спискам 1914 г., трое из них приняли монашеский постриг и рукоположение в священнический или диаконский сан — иеромонах Прокопий, иеродиаконы Сергий и Павлин. Петр Крошечкин, принявший монашеское имя Павлин, впоследствии станет наместником Новоспасского монастыря (1920-1921) и будет прославлен в сонме Российских новомучеников.
Итак, в ходе исследования был произведен историко-социологический анализ состава новоспасской братии и воссозданы биографии 24 насельников, проживавших в монастыре сто лет назад.
В заключение следует подчеркнуть, что основной побудительной причиной обращения к теме новоспасского братства предвоенной и предреволюционной поры для нас стало осознание необходимости вспомнить, а правильнее — помянуть, имена этих людей. На их долю выпала особенно тяжелая судьба. После революции им было суждено не только стать свидетелями гибели своего монастыря, но и самим заплатить непомерно высокую цену за приверженность своей вере и своим духовным идеалам.
Публикуется по: Епископ Савва (Михеев), А.Е. Виденеева. Братия Московского Новоспасского монастыря в 1914 году // Государство, общество, Церковь в истории России XX-XXI веков. Материалы XIV Международной научной конференции. Часть 1. Иваново, 2015. С. 73-79.
