Русская Православная Церковь 24 мая празднует день памяти Кирилла и Мефодия — братьев-монахов из Салоников, создавших язык, которым Русская Православная Церковь пользуется и сегодня. Но перевод ее богослужения уже на современный русский язык часто обсуждается в церковной среде. О том, единственный ли это способ сделать Литургию более понятной для современников, и есть ли в переводе насущная необходимость, РИА «Новости» рассказал заместитель управляющего делами Московской Патриархии епископ Зеленоградский Савва.
— Владыка, у вас есть возможность сравнить использование языков в Архиепископии западноевропейских приходов русской традиции с центром в Париже и в современной Русской Православной Церкви. Насколько влияет на миссионерство именно служба, а не только проповедь, на родном языке?
— Насколько это влияет на миссионерство — это вопрос очень философский. Для тех народов, которые не владеют славянскими языками, конечно же, необходимо использование иных языков. Мы знаем, что великие миссионеры прошлого, святитель Иннокентий Московский и другие миссионеры, для народностей, совсем не связанных со славянским миром, делали переводы на их языки Священного Писания, частей богослужения.
Переходя на ситуацию в России, я бы не считал, что перевод всего богослужения на русский язык будет иметь громадный миссионерский результат. В том числе потому, что наш народ привык к определенному богослужению с определенным языком. И перевод на русский язык богослужения в храмах России будет служить скорее антимиссионерским элементом, потому что многих это, по всей вероятности, отторгнет.
При этом, конечно, мы используем некоторые возможности. Например, в храме, где я являюсь настоятелем, мы за богослужением на двунадесятые праздники, за основными богослужениями Великого поста, раздаем распечатки богослужебных текстов на церковнославянском с параллельным переводом на русский для улучшения понимания. Тем не менее, славянский язык весьма богат и привычен для верующих людей в Православной Церкви, поэтому перевод богослужения, на мой взгляд, не будет служить улучшению миссионерства.
Да, мы стараемся в том числе такими методами, о которых я сейчас сказал, помогать людям в понимании богослужения. Но на самом деле проблема ведь не столько языковая, проблема намного глубже: большинство текстов богослужения дают такие ссылки или говорят о таких вещах, которые незнакомы современному человеку.
Возьмем пример замечательного канона святого Андрея Критского, который читается в первые четыре дня великого поста, и еще раз читается полным текстом на пятой неделе Великого поста. Этот канон содержит в себе множество отсылок к Ветхому завету, он очень поэтически говорит о покаянии с отсылками к ситуациям в Ветхом завете. И современный человек, который, как правило, плохо знает писание Ветхого завета, просто не понимает: на что идет ссылка, о чем говорится в этом каноне? Не потому что текст непонятен, а потому что ему плохо известен или неизвестен первоисточник.
Главная проблема — именно в этом, и одним из способов разрешения ситуации является работа по просвещению людей: о чем говорится в этом вот каноне. Издаются, например, книжечки с подробным подстрочником к каждому тропарю, к каждой части этого великого канона, чтобы понять, к чему ссылается данный текст. Понятно, что когда человек стоит на богослужении, он не может одновременно слушать канон и читать этот подстрочник — нужно к этому готовиться.
Чтобы понимать богослужение, нужно в первую очередь знать житие святого, о котором поется в этом богослужении, знать Ветхий завет, Новый завет. Без этого понимание богослужения будет затруднено по умолчанию.
— Так может быть, есть смысл рассматривать перевод самого богослужения как просветительскую работу?
— Нет. Мы это многократно и подробно обсуждали. В частности, когда рассматривались предложения Межсоборного присутствия (совещательный орган, содействующий высшей церковной власти Русской Православной Церкви в подготовке решений о церковной жизни — ред.), связанные не с переводом богослужения, а именно с работой по приближению славянского текста к тем лингвистическим формам, к которым мы привыкли. Что я имею в виду? Древние богослужебные тексты нередко были переведены с греческого оригинала подстрочно, методом кальки. А в греческом языке, например, подлежащее может отстоять от сказуемого очень далеко, быть разделено несколькими подчиненными предложениями, и это осложняет понимание текста. Что можно с этим сделать: например, поменять местами слова в славянском тексте, чтобы, например, глагол был ближе к подлежащему. Так вот, когда эти рекомендации Межсоборного присутствия были опубликованы, участники открытой дискуссии, с пониманием относясь к идее корректировки стилистики славянских текстов, говорили и о том, что не хотят собственно перевода богослужения на современный русский язык.
Упомянутая работа ведется. Это даже не новая тема. Еще в начале ХХ века была комиссия, которую возглавлял будущий Патриарх Сергий, работавшая над корректировкой текста богослужений Триоди, то есть периода Великого поста. Эти тексты были изданы, они используются и сейчас в некоторых храмах. Аналогичная работа идет и сейчас. В том числе — в одной из комиссий Межсоборного присутствия.
— То есть сейчас Межсоборное присутствие, возможно, будет это обсуждать?
— На этой неделе (с 26 по 28 мая 2021 года в Москве пройдет пленум Межсоборного присутствия — ред.) — точно нет, это не повестка дня этого пленума. Есть и другие темы. Но тема прорабатывается комиссией Межсоборного присутствия по богослужению и церковному искусству.
— Святейший Патриарх Кирилл ранее высказывал предложение о том, чтобы Евангелие при совершении треб и некоторые другие сопровождающие литургию тексты можно было читать на русском. Конечно, это не перевод богослужения, но есть ли работа в этом направлении?
— Святейший Патриарх говорил об использовании русского перевода священного писания наряду со славянским текстом. Это применяется в некоторых храмах. Опять же, Святейший Патриарх подчеркнул, когда говорил об этом, что это должно быть решение самой общины. В некоторых приходах не желают этого. Другие, наоборот, считают, что это актуально, — здесь есть некоторая свобода для решений на уровне приходском.
Кроме того, Святейший Патриарх говорил еще об одной важной теме: в богослужении есть то, что называется назидательными текстами. Сегодня они редко используются в богослужении, но они есть в богослужебных книгах. Например, на праздники или Великим постом после шестой песни праздничного канона предполагается чтение синаксария. Синаксарий — это некий рассказ о празднике сегодняшнего дня, или пересказ жития святого, который празднуется в этот день. Сейчас, к сожалению, такие тексты редко читаются за богослужением, хотя это на самом деле довольно органичная его часть. Вот эти синаксарии вполне можно читать на русском языке. К сожалению, они либо не были переведены, либо перевод был не всегда очень хорош. Вот этим направлением также занимается упомянутая комиссия Межсоборного присутствия. Ведется работа по составлению и изданию в будущем сборника назидательных чтений, которые будут очень полезны и интересны.
— Представители имеющей опыт перевода богослужений на французский язык Парижской архиепископии сейчас есть и в Межсоборном присутствии. Возможно, у нее есть наработки о том, как это можно делать?
— Не только в Архиепископии, но и в Русской Зарубежной Церкви, и в наших епархиях дальнего зарубежья тексты переводились на языки местных народов: на французский, на английский, на немецкий. Но согласитесь, перевод на один язык не может позволять перенести наработки на другой.
— Речь скорее про методику, общий подход к переводу с древнего на современный…
— Если вы перевели какой-то текст на японский, то это не значит, что вы этот текст сумеете перевести на немецкий. Поэтому я не думаю, что здесь можно взять какую-то аналогию или конкретный пример.
— Как я понял, перевод богослужения на современный русский или другие языки — это скорее вопрос икономии, т.е. пастырской целесообразности и практической пользы. А есть ли богословские аргументы за или против такого перевода?
— Еще раз подчеркну: в настоящее время о переводе богослужения на русский язык не идет речи. За исключением некоторого меньшинства прихожан православный народ России к этому не стремится, такого желания нет.
Что касается богословского аспекта — на самом деле при переводе на любой язык возникают богословские трудности. Сам по себе перевод на другой язык не является богословской темой. Но при переводе на другой язык возникают многие богословские сложности, связанные с тем, что богословские понятия, которые определены и ясны на одном языке, могут быть труднопереводимы на другой язык. Это является существенным барьером для перевода, потому что при переводе может утратиться богословское содержание того или иного текста. Просто потому что слово, которое на одном языке связано с очень ясными богословскими понятиями, при переводе на любой другой язык (например, на бытовой русский) все эти связи потеряет. И это существенная проблема: мы обедняем богословие и богослужение, если не учитываем этот аспект.
