25 сентября 2024 года в Зале церковных соборов кафедрального соборного Храма Христа Спасителя Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл принял участие в Собрании игуменов и игумений монастырей Русской Православной Церкви.
Перед началом собрания в нижней Преображенской церкви кафедрального соборного храма была совершена Божественная литургия.
Богослужение совершили председатель Синодального отдела по монастырям и монашеству, наместник Донского ставропигиального мужского монастыря митрополит Каширский Феогност, митрополит Саранский и Мордовский Зиновий, наместники ряда ставропигиальных монастырей и столичное духовенство. За богослужением молились участники собрания.
Места в президиуме заседания заняли: Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл; митрополит Каширский Феогност; заместитель председателя Синодального отдела по монастырям и монашеству, настоятельница Зачатьевского ставропигиального женского монастыря игумения Иулиания (Каледа).
В собрании приняли участие ряд архиереев, игумены и игумении монастырей из епархий Русской Православной Церкви.
Открывая заседание, митрополит Каширский Феогност приветствовал Святейшего Патриарха Кирилла от лица всех собравшихся.
Предстоятель Русской Православной Церкви обратился к участникам собрания с основным докладом:
«Преосвященные владыки, всечестные отцы, матушки игумении, дорогие братья и сестры!
Всех вас сердечно приветствую. Радуюсь этой встрече. Замечательно, что такие встречи у нас стали проходить более или менее регулярно, и это дает возможность Патриарху видеть и слышать голос монашествующих, то есть той части Церкви, на которой лежит особая ответственность за ее судьбу, за ее настоящее и будущее.
С монашеским подвигом связано, в первую очередь, отречение от своей воли. Но это не значит, что монах становится человеком безвольным, поддающимся любым влияниям, любым дуновениям ветра. Отречение от своей воли не означает отречения от истины, от церковной дисциплины и, конечно, от своей веры, от своего призвания. Поэтому еще раз хочу сказать, что монашество — это совершенно особая, духовная, интеллектуальная часть русского Православия, нашего православного народа. Именно поэтому для меня всегда важно участвовать в ваших собраниях, слышать ваши голоса, ваши мнения, и я призываю всех вас к активному участию в нашей работе.
Каждый раз, еще раз хочу сказать, искренне радуюсь такому общению, а по-другому, конечно, и быть не может. Если, например, взять семью, то отец всегда радуется, когда вокруг него собираются чада, особенно если они живут не в семье, а где-то далеко. Вот так же и Патриарх всегда рад видеть своих духовных чад, братьев, сестер, сыновей, которые несут свое служение во благо Церкви.
Лавры и небольшие обители, близкие и самые отдаленные монастыри, древние и новооткрытые одинаково дороги моему сердцу, ибо, как я уже сказал, особое отношение у Патриарха к монашествующим, и невидимая духовная нить связывает Первосвятителя Церкви с монашеской общиной. Конечно, в первую очередь это связь молитвенная. Знаю и чувствую, что в обителях возносится живая молитва, в том числе о Предстоятеле, а также о стране нашей, о властях, воинстве и о всем народе Божием. И моя молитва всегда о том, чтобы Господь хранил всех вас, мои дорогие, потому что, когда обители духовно растут и крепнут, укрепляется Церковь, укрепляется духовная, церковная жизнь нашего народа, ибо монашество, выражаясь светским языком, — это авангард Церкви, это те, кто на передней линии по защите Церкви и по продвижению тех целей и задач, которые Церковь осуществляет через пастырское окормление народа.
Слава Богу, наше общение становится все более разносторонним, как и общение между монастырями: развиваясь, оно приобретает характер постоянной братской и сестринской взаимоподдержки и дает возможность обменяться опытом, получить новые знания и опыт.
Важную роль в этом процессе играют традиционные инспекционные поездки членов Коллегии Синодального отдела по монастырям и монашествующим, когда закладываются добрые взаимоотношения и определяются направления дальнейшего соработничества. Обители, куда направляются члены Коллегии, подчас находятся в самых отдаленных уголках нашего Отечества, и очень важно, что эти монастыри и в дальнейшем остаются на связи с центром, в том числе через взаимодействие с руководством монашеского подразделения нашей Церкви. Кроме того, эти посещения создают атмосферу реального живого общения, диалога и помогают людям обменяться опытом, рассказать о своих трудностях, переживаниях — а бывает, и какой-то радостью поделиться. Много актуальных вопросов было решено благодаря такому живому общению, и я очень приветствую и поддерживаю подобное взаимодействие.
Другая хорошая традиция, складывающаяся в нашем большом монашеском братстве и сестричестве, — это ежегодные встречи монашествующих в формате круглых столов и конференций, проходящих в разных регионах. Совместное обсуждение практических вопросов всегда полезно, да и просто увидеть друг друга, почувствовать свою общность — это все равно что оглядеться вокруг себя и увидеть своих соработников, соратников, братьев и сестер.
Начиная с прошлой осени во всех регионах проходили круглые столы, посвященные почитанию новомучеников и исповедников Церкви Русской, а также подвижников благочестия, еще не прославленных. Эти встречи, проходившие в духе братской любви и единомыслия, принесли и свои первые добрые плоды, так как в результате обмена опытом, знакомства с архивными документами и другими источниками многие обители открыли новые имена страдальцев за веру.
Создана также,как вы знаете,рабочая группа, объединяющая представителей ставропигиальных монастырей, по сбору материалов о новомучениках и исповедниках нашей Церкви, готовящая издание двухтомника-месяцеслова, который дает возможность, во-первых, возобновить нашу благодарную память, а также содействовать увековечению этой памяти и памяти местночтимых подвижников благочестия.
Особое почитание новомучеников и исповедников в обителях неслучайно. Монашество называют «бескровным мученичеством», ибо оно связано с отречением от мирской жизни ради Господа и Спасителя. И, конечно, те, кто встает на путь этого отречения, подвергаются ежедневной борьбе со своим «ветхим человеком», а порой и «со страстями, как с лютыми зверями», как о том повествует житие преподобной Марии Египетской.
Весьма важны также встречи с людьми, лично знавшими подвижников ХХ века и готовыми поделиться воспоминаниями о них. Это помогает сохранить для будущих поколений свидетельства о тех тяжелейших днях, той тяжелейшей эпохе, в которую Русская Православная Церковь выстояла по милости Божией, в том числе благодаря мужеству и крепости духа многих своих чад, среди которых монашествующие всегда были на первой линии борьбы. Их подвиги трудно переоценить.
В нынешнем году на региональных круглых столах поднимались вопросы о пополнении братств и сестричеств, о том, чтó привлекает в конкретный монастырь новых насельников. И стало очевидно, что для стремящихся к иночеству важно правильное устроение духовной жизни того или иного братства или сестричества, где есть время и трудам, и молитве, и душеполезному чтению. Очень важно духовное руководство, понимание того, что игумен — не просто администратор, но духовный отец, а игумения — духовная мать, которые вдохновляют и укрепляют своих чад в ревности по Бозе. Когда братья или сестры объединены любовью ко Христу, к игумену или игумении и друг ко другу, это единство дает им силы для внутренней работы, для радости, для трудов на пользу Церкви и ближних. Очень важно осознать, что монашеская община должна быть общиной братьев или сестер, а не просто людей, собравшихся в одном месте во имя каких-то своих целей и убеждений. Это действительно община. А если община не создается, если нет любви между братьями или сестрами, то всё это становится формальным и не удовлетворяет тех, кто искренне взыскует благодати Божией через монашеское служение и монашескую жизнь.
Современным людям, и особенно молодым, необходимо помочь найти путь к жизни с Богом и показать, что дверь в эту счастливую жизнь может открыться и в их сердцах. И пример насельников обители, живущих с любовью во Христе, поможет им принять решение остаться в монастыре.
Вот почему отношения между братьями или сестрами имеют значение не только для их собственной духовной жизни, для формирования определенного духовного климата в обители, но это еще и непременный фактор благоприятного воздействия на паломников. Тем более постоянные прихожане монастырей ни в коем случае не должны втягиваться в конфликты, которые нередко возникают в любом коллективе, Самое неприятное, когда монашествующие начинают делиться с паломниками своими впечатлениями от конфликтов с другими насельниками или насельницами, стараясь привлечь на свою сторону: «Не ходи к тому исповедоваться!» Или: «Не советовала бы тебе общаться с этими монахинями», и т.д. По немощи, по ограниченности нашей внутренние конфликты возникают и в монашеских общинах, но это должно оставаться внутри общины. Помните, что перенос этих эмоций на паломников — великий грех, потому что таким образом вы вовлекаете их в конфликт, понижаете уровень доверия к монастырю, к монашествующим, а иногда, может быть, содействуете разрушению их веры. Что бы ни происходило внутри монастыря, это внутреннее дело, которое никак не должно становиться достоянием тех, кто приходит в монастырь, взыскуя совсем другого. Не участия в конфликте, не того чтобы занять ту или иную сторону, а спасения, общения с людьми, посвятившими себя Богу, которые иногда воспринимаются светскими людьми, паломниками как святые люди. Вот поэтому нужно полностью исключить из нашей практики вовлечение паломников в конфликты внутреннего характера, особенно стремление перетянуть посещающих монастырь на свою сторону.
Слава Богу, во многих наших обителях есть основа, скрепляющая братство или сестричество, — стремление к жизни в Боге, иначе бы не было стольких монастырей и насельников. На данный момент в нашей Церкви 957 монастырей (460 мужских и 497 женских); из них на территории Российской Федерации 580 монастырей (279 мужских и 301 женский). Среди монастырей — 36 ставропигиальных (17 мужских и 19 женских). За год, прошедший со времени нашей последней встречи, было открыто 2 мужских и 3 женских монастыря.
Сегодня мне хотелось бы поговорить с вами, в первую очередь, о внутренней, сокровенной, невидимой внешнему наблюдателю напряженной работе, совершаемой для обретения той драгоценной жемчужины, ради которой стоит отказаться от всего, что в мире, и жить в обители.
Христианин приходит в монастырь, чтобы проводить житие в молитве и в служении ближнему, ибо вера без дел мертва есть (Иак. 2:20). Молитва соединяет нас с Господом. Но враг рода человеческого стремится разрушить это соединение. В нашем сердце идет постоянная непрекращающаяся битва. Исход ее зависит от того, на чью сторону мы в каждой конкретной ситуации встаем, что выбираем — быть с Богом или удалиться от Него. А на Божием пути и потерпеть приходится, и в чем-то пострадать, преодолевая свое самолюбие и прочие страсти. Для побуждения себя к духовным усилиям ради преодоления страстей полезно время от времени перечитывать чин монашеского пострижения, в котором ясно определяется, как и чем по Бозе живот начертавáется (чинопоследование монашеского пострига). Это хорошая практика, когда время от времени мы заглядываем в этот чин и обновляем свою память, а может, проникаем в суть тех обетов, которые мы Богу дали.
Могущественным средством, способным обновить монашескую жизнь, вдохнуть в иночествующих новые силы, является покаяние. Как говорит преподобный Ефрем Сирин, это "великое горнило, которое принимает в себя медь и претворяет ее в золото" (Уроки покаяния). Через покаяние наши грехи обнуляются, если это покаяние искреннее, сердечное, от души идущее, и там, где было нечто опасное, обретается действительно драгоценное.
"Покайтесь" (Мф. 4:17) — это первое слово, которое сказал Спаситель людям. Это начало всякой евангельской проповеди. Покаяние, как все мы знаем, в переводе означает перемену ума. Покаяние — это то чувство, которое мы испытываем во время молитвы или исповеди. Но в идеале оно должно сопровождать нас всякий раз, когда совесть указывает нам на греховные мысли и поступки. Покаяние — это константа нашей духовной жизни. Каждый день мы должны задавать неудобные вопросы самим себе и, отвечая честно на эти вопросы, определять, что доброго и что плохого мы совершили; и в том плохом, что совершили, каяться Господу.
Живя в миру, человек поневоле ставит перед собой много самых разных задач, обусловленных обстоятельствами: это я делаю для того, чтобы прокормить себя и свою семью, это — для того, чтобы приобрести друзей, ну а это — ради того, чтобы развить свои таланты или сделать карьеру. У монаха же основным целеполаганием должно быть исполнение послушаний, через которое реализуется его призвание, а также стяжание чистоты сердца, дабы узреть Бога (Мф. 5:8). Интересно, что в 50-м покаянном псалме, когда пророк Давид просит "сердце чисто созижди во мне, Боже" (Пс. 50:12), он использует еврейский глагол "барá" — тот самый, который присутствует в книге Бытия в повествовании о сотворении мира: "Берешит бара Элохим" (Быт. 1:1), т.е. "В начале сотворил Бог". И далее: сотворил Бог человека (Быт. 1:27). Получается, что пророк как бы говорит: "Как Ты, Боже, в начале сотворил небо и землю, так и теперь внутри меня созижди новый духовный мир. Подай мне новый дух, новую мысль, новую волю". Вот какого коренного изменения просит у Бога псалмопевец, и именно к нему призваны все монашествующие.
Нам никогда не следует упускать из виду эту самую главную цель. В этом состоит покаяние, и оно длится всю жизнь, ибо покаяние нужно не только после того, как человек совершил греховный поступок. Покаяние должно быть ежедневным, чтобы через него созидать и поддерживать чистоту сердца и никогда не прекращать внутреннюю работу. А что это означает? Многие духовники учат нас этому, но мы обычно не очень всё это воспринимаем. А это означает, что мы, заканчивая день, должны во время вечерней молитвы постараться проанализировать минувший день именно с этой точки зрения — что я сделал хорошего, а что плохого, где я оступился, и не только в словах или делах, но даже в мыслях.
Такое целеполагание во многом зависит от духовных наставников. Обращаясь к вам, призываю вас научать насельников искать во всем не внешней выгоды, покоя или удобства, а внутреннего изменения, перемены ума и очищения сердца. Это путь тесный, но исполненный радости и надежды, а без этого пути и смысла нет в монашестве. И именно вам, мои дорогие братья и сестры, дóлжно вдохновлять тех, кто находится в вашем попечении, т.е. ваших чад, и такое внутреннее делание должно совершаться, чтобы они сами захотели следовать этим путем вопреки духу мира сего — если в вас самих узрят соответствующий пример.
Сегодня, как никогда ранее, мир агрессивно навязывает грех и отвергает всякий призыв к покаянию. В миру культивируются гордость, вседозволенность, похоть и эгоцентризм. Причем не просто культивируются, а пропагандируются, возводятся чуть ли не в образец и идеал жизни. Этими греховными мыслями пронизаны современная культура, кинематограф, литература. У нас сильный враг, очень сильный, а потому покаяние наше тоже должно быть сильным и живым, неформальным.
Зная об этих губительных явлениях в современной жизни, игумен или игумения призваны быть примером для монашествующих, дабы они видели, что их наставники и руководители не только призывают подвизаться братий или сестер, но и сами постоянно ведут внутреннюю работу над самими собой.
Если игумен или игумения превращаются в администратора, в умелого и талантливого руководителя, то этого абсолютно недостаточно. Если в ведении игумена или игумении решение только хозяйственных, административных и финансовых вопросов (в лучшем случае богослужебных, с точки зрения Устава), то этого абсолютно недостаточно. Для чего приходили в обитель? В обитель приходили в первую очередь к тому человеку, который ее возглавлял. К старцам приходили, к великим подвижникам приходили — вокруг них-то и обители начинали создаваться. И, конечно, искали не административного руководства, не финансовой поддержки, не защиты от внешних, а духовного успокоения, ответа на свои собственные вопросы.
Важно, чтобы начальствующие принимали свое послушание как данный им от Господа путь к спасению, к очищению сердца. А если назначение игуменом или игуменией воспринимается как продвижение по карьерной лестнице, с соответствующими планами на будущее, то это грех! Не с расширением возможностей руководить людьми, не с расширением материальных возможностей, не с повышением общественного статуса мы должны связывать продвижение по лестнице в церковной жизни — абсолютно нет! Но с пониманием, что с каждой ступенькой повышается ответственность наша пред Богом. Кому больше дано, с того больше и спросится. А потому больше всего спросится с архиереев — они первые, кто пойдет на суд. Также игумен или игумения первые пойдут на суд. Потому что мы дерзнули не только воспринять высокий сан и высокое положение в Церкви, но дерзнули стать учителями для других. И если мы не учим, если наш личный пример не способствует росту тех, кто взирает на нас как на авторитетов, то мы не только медь звенящая и кимвал бряцающий (см. 1 Кор. 13:1), но мы еще и удобная пища для диавола, который именно через эти наши страсти и слабости стремится погубить нашу душу.
В житии подвижницы XIX века преподобной Арсении Усть-Медведицкой (Себряковой) мы видим очень характерный пример. Когда ее назначили игуменией, она хотела отказаться, но ее наставница сказала ей очень точные и проникновенные слова: "Когда настоятельская должность введет тебя в тесное общение с другими душами и они раскроют перед тобою все скорби, все немощи, все страдания человечества, боримого страстями, ты внутренним чувством войдешь в сочувствие ближнему. Убеждая тебя принять игуменство, я призываю тебя не на честь, а на великий подвиг борьбы, труда над собственною душою и над душами сестер. Если ты откажешься вступить на этот путь, то ты откажешься от данного тебе Господом средства к собственному очищению и пути, ведущего тебя к совершенству" (жизнеописание святой).
Тем не менее путь, ведущий к совершенству, исполнен множества претыканий, и все мы понимаем, что в монастыре, как в семье, могут быть свои недоразумения и недопонимания. Игумен или игумения, как отец или мать, несут на своих плечах самую тяжелую ношу, и самый искренний и благонамеренный наставник — всё же живой человек из плоти и крови, который может быть борим искушениями и проявлять несдержанность, раздражение или даже грубость. Очевидно, что такому игумену или игумении нужно усердно работать над собой, ибо его поведение не только ранит и обижает братьев, но и порой служит соблазном для людей, не говоря уже о нанесении очень существенного вреда своей собственной душе, а этот вред закрывает нас от благодати Божией.
Конечно, игумен или игумения должны прикладывать все свои силы для того, чтобы стяжать важнейшую монашескую добродетель — смирение. Сложно оставаться смиренным человеком, когда у тебя власть и ответственность — и не просто власть, но и ответственность, так что порой требуется не только добрым словом, но и дисциплинарными мерами управлять вверенными тебе братьями или сестрами. Но, видя духовные нужды своих братьев или сестер, игумены и игумении должны сделать то же самое, что и Господь наш совершил на Тайной вечери: препоясаться лентием и служить ученикам. Образно говоря, чтобы помочь оступившемуся или унывающему брату или сестре, игумен или игумения должны встать с вечери — то есть забыть о личном покое, отложить в сторону ризы свои — то есть не надмеваться своим статусом, и препоясаться лентием — то есть приступить к служению братьям или сестрам.
Христос неслучайно дал апостолам такой урок, наглядно показав им образ смирения. Ведь человеку свойственно больше верить тому, что он видит своими глазами, потому и Сам Господь сказал ученикам: "Научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем" (Мф. 11:29). Если игумен или игумения учат монашествующих добродетелям только словами или дисциплинарными методами, то результат будет скромный или его вообще не будет. Если же монахи, взирая на начальствующих и их дела, видят, чтó такое настоящее служение и чтó такое нелицемерное смирение, это приносит добрые и обильные плоды.
Еще раз хочу сказать: смирение — это не проявление слабости, и поэтому не надо бояться смирения. Смиренный человек может быть очень сильным, может быть замечательным руководителем, объективным, когда нужно и строгим, но в основном добродетельным. Исторически одним из главных послушаний игумена являлось духовное окормление вверенных ему братьев. Очень важно, чтобы игумен или игумения умели нести немощи своих чад и при этом не осуждали их, проявляя понимание и смирение. А что такое "нести немощи" другого человека? Это значит понимать, что в душе человека происходит, что это за немощи, какова их природа, каков их источник. И, разобравшись в человеке, можно употреблять меру воздействия — либо строгость, либо ласку, но всегда, во всех случаях, — молитву за этого человека.
Современный человек боится смирения, потому что не понимает, что оно означает. В первую очередь смирение воспринимается как слабость, мягкотелость. На самом же деле это подлинная духовная сила. Преподобный Макарий Великий так говорит о смирении: "Смиренномудрие есть великая высота, честь и достоинство" (Духовные беседы о совершенстве, к какому обязаны и о каком должны стараться христиане. Беседа 19). Честь и достоинство — вот то, что такое смирение. Мы говорим о достоинстве человека и под этим часто понимаем совсем не то, что достоинство означает. Достоинство не означает самолюбование или осознание своей особой важности в обществе. За достоинство не надо бороться — достоинство должно присутствовать внутри человека. Вот преподобный Макарий Великий и называет смиренномудрие великой высотой, в котором присутствуют и честь, и достоинство. Поэтому, дорогие отцы игумены, матушки игумении, каждый из вас призван раскрывать перед братьями и сестрами, которые вверены вам, красоту этой добродетели. Полезно в беседах приводить примеры из святых отцов, из житий святых, как древних, так и близких к нам по времени и по месту подвига новомучеников и исповедников Церкви Русской. Знаю, что большинство из вас это делает, но еще раз хотел бы об этом сказать.
Смиренный человек предает себя в волю Божию, и потому он способен правильно и с духовной пользой принять и перенести выпадающие на его долю скорби и болезни. Ведь всё, что с нами происходит, — воля Божия, если происходящее не является результатом нашим грехов. В таких случаях нужно предавать себя воле Божией, и в свете смирения человек понимает истинный смысл скорбей и находит силы благодарить Бога за всё происходящее.
В смирении действительно открывается сила человеческого духа, его богоподобная высота. Смиренный словно парит над суетой жизни, он не вовлекается в повседневные конфликты, он выше всех мелких дрязг и неприятностей. Он как орел, которому не страшны никакие ловушки, сети, стрелы, когда он летит на высоте, недоступной ни для сетей, ни для стрел. Вот такими духовными орлами и призваны стать все монашествующие. Но ни в коем случае нельзя это парение приписывать своим собственным силам и использовать для самоутверждения, для развития некритического отношения к себе, что на языке нашей церковной дисциплины называется гордыней.
Смирение инока проявляется, конечно, и в усердном служении, в готовности нести любые труды, в том числе самые простые и требующие физических усилий. Сейчас, к сожалению, как в обществе в целом, так и в монашестве встречается недопонимание того, какое большое значение имеет в жизни человека самоотверженный труд, когда человек отрекается от своих собственных интересов и трудится во благо Церкви или Отечества. В прежние времена люди с детства были приучены к труду и, кроме того, воспитывались в духе безусловного послушания старшим. Ныне привычка к комфортной жизни и искаженное понимание свободы делает людей расслабленными. Простой труд считается даже чем-то унизительным, и человек такую установку приносит с собой в монастырь, сам не осознавая, какое это серьезное препятствие в духовной жизни. Например, поручает игумения вновь пришедшей послушнице или труднице полы помыть. Та думала, что погрузится в особую духовную атмосферу, молитву, созерцание, а ей говорят: «Поди-ка ты на кухню, помой посуду или сделай уборку в коридоре». Вот если такого рода повеление шокирует поступающего или поступающую в обитель, то это означает, что человек не туда попал. Или же означает, что к нему нужно по-особенному отнестись и вдумчиво начать его перевоспитание. Одна из важнейших задач наставников — изменить подобную установку. Очень важно в каждом братстве или сестричестве формировать правильное отношение к труду на примерах из святоотеческого предания. Кстати, в основе этого предания лежит пример Самого Господа Иисуса Христа, Который помогал праведному Иосифу Обручнику в плотницком деле. Ничего социально высокого, ничего почетного в этих трудах не было. И эта глубина смирения Господа, Его скромное и в то же время преисполненное любви служение свидетельствуют о высокой значимости простого труда, ибо, по слову святителя Василия Великого, "кто посмеет назвать низким то, к чему Бог прикасался Своею деятельностью?" (О подвижничестве. Глава 23. О том, что подвижнику и низкие работы должно брать на себя с великим усердием).
Из предания мы знаем, что основоположнику монашества преподобному Антонию Великому было указание свыше, как монаху следует проводить свое время. Ему был показан человек, который сначала молился, потом садился и сшивал пальмовые листья, спустя какое-то время опять вставал на молитву, потом снова брался за рукоделие. «Антоний, поступай так — и спасешься», — сказал ему ангел. И действительно, разумное распределение времени между трудом и молитвой придает гармонию иноческой жизни, помогает не впадать в нерадение или уныние. Хотел бы обратить внимание настоятелей обителей и матушек игумений, что труд является неким испытанием для новоначальных, которые сразу проявляют себя, в том числе в способности или неспособности принять монашеский чин. Отношение к труду и особенно способность нести послушание — это очень важный фактор, определяющий успех будущей монашеской жизни.
Наверное, каждый из вас сталкивался с мнением неопытных монашествующих, утверждающих, что из-за трудов сокращается время на молитву. Нужно помочь монашествующему, особенно новоначальному, понять, что именно труд сохраняет в душе ревность к молитве и горение духа. Безделие никогда не возгревает молитвенного духа. Хочешь научиться молиться — научись трудиться по послушанию.
Очень полезно, когда насельники монастырей сами выполняют все простые работы: готовят пищу, убирают храмы и территорию, ухаживают за садом. Не совсем правильно, то есть совсем неправильно, если эти работы выполняют исключительно миряне-трудники. Тогда монашествующие превращаются в какую-то белую кость, в какую-то аристократию, которая приглашает наемных рабочих и возлагает на них все послушания, а сама пребывает в праздности. Монашествующие должны сами заботиться о своей обители — о своем доме. Общие труды объединяют братию или сестричество и вносят в монашескую жизнь дух первохристианской общины. Кроме того, издревле монахи, удаляясь от мира, тем не менее считали себя обязанными приносить ему пользу посильным служением.
Мы говорим сейчас об известных всем вещах — о покаянии, о смирении, о труде. Но именно эти общеизвестные, доступные каждому добродетели могут возвести человека на духовную высоту. Читая в патериках жизнеописания древних иноков, мы поражаемся, какими они были духовными исполинами. Но и они не иначе восходили к такому совершенству, как через покаяние, смирение, труд.
Для примера можно вспомнить преподобного Григория Синаита. Мы знаем его как исихаста, безмолвника, достигшего высоты духа. Но давайте вспомним, как начиналось его духовное восхождение. Зачитаю отрывок из его жития: «Кто может достойно изобразить его служение, в течение трех лет или даже более, в должности повара и пекаря, на которую он был назначен, а также необыкновенное смирение, которое он обнаружил в это время? Он никогда и в мыслях не имел, что служит людям, но — чину ангельскому, и считал место своего служения престолом и жертвенником Божиим». Вот что такое послушание в обители, и чем это оно труднее, тем более значимы эти жертвенник и престол.
Преподобный Григорий был благородного происхождения, из богатой семьи, а значит, не имел привычки к простому труду, а ведь в то время не было современного автоматического оборудования. Повар топил печь, работал в жаре и копоти, чистил овощи, мыл посуду — всё это вручную и каждый день. Он, конечно, не оставлял внутренней молитвы, понимая, что именно она — в основе всего, что труд не должен стоять на первом месте и быть главной целью иноческой жизни. Без молитвы труд превратится в египетское плинфоделание, о котором повествуется в книге Исход. Фараон, как известно, заставлял израильтян много и тяжело трудиться, чтобы, делая кирпичи, они выбились из сил и не могли даже подумать об освобождении от рабства (Исх. 1:13-14). То же искушение часто предлагает диавол монахам, и нужно быть очень и очень бдительными, чтобы при всех трудах жить прежде всего молитвой. Когда молитва и труд гармонично сочетаются и совершаются в духе покаяния и смирения, тогда человек и восходит к духовному совершенству, подобно преподобному Григорию Синаиту и другим святым.
При этом надо помнить, что само духовное совершенство — это любовь, как говорит о том святой апостол Павел: "Любовь… есть совокупность совершенства" (Кол. 3:14). Любовь — конечная цель всех подвигов, любовь — неотъемлемая составляющая христианской жизни. "По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою" (Ин. 13:35), — говорит Господь.
Сегодня "любовь" — очень популярное слово. Оно употребляется так часто и в столь разных контекстах, что современный человек уже неспособен ясно понимать, что это такое. Для многих современных людей любовь — это нечто родственное тому, что мы называем наслаждением; любить что-то значит получать от этого удовольствие. Вы же призваны свидетельствовать миру, что такое истинная, евангельская, христианская любовь. Менее всего в любви стремления к наслаждению. Любовь всегда связана с самоотдачей. Господь желает, чтобы мы совершенствовались духовно, научились по-настоящему любить. Не требовать от кого-либо любви и внимания, а научиться жертвенно любить, может быть, даже вопреки всему. Такая любовь невозможна без смирения, терпения, послушания Господним заповедям, говорящим о любви даже к врагам, без постоянного обращения к Богу в молитве. Именно такая любовь и соединяет нас со Христом. Еще раз подчеркну — без общения с Богом, которое осуществляется в первую очередь в молитве, не может быть и любви к Господу. Невозможно любить того, кого не знаешь, с кем у тебя нет контакта. Не молишься — забудь о любви к Богу. А забудешь о любви к Богу — никогда не будет любви к ближнему. Еще раз хочу сказать, что настоящая любовь отличается тем, что она бескорыстна и не эгоистична. Когда такая любовь воцаряется в обители, это чувствуют и насельники, и прихожане, и паломники, и просто зашедший без определенной цели человек. Каждый из них будет ощущать, что здесь — территория любви. Вот такой территорией любви и должен быть монастырь.
Другой признак истинной любви в том, что она не мыслит зла (1 Кор. 13:5), по слову апостола Павла. И для монаха это естественно. Он призван постоянно следить за своим внутренним состоянием и учиться в каждом человеке видеть прежде всего добрые черты, красоту образа Божия, а немощи и недостатки покрывать жертвенной, сострадательной любовью.
Для того чтобы достигнуть совершенства в Боге, нужно себя на это подвигать и делать это каждый день. Отсюда и происходят слова «подвиг» и «подвизаться». Часто наставникам задают вопрос: а как именно подвизаться, куда направлять усилия, чтобы достигнуть того результата, который нужен? Нередко приходится сталкиваться с тем, что человек вроде бы всё внешне исправно исполняет: устав соблюдает, поклоны кладет, все правила вычитывает, все службы посещает, пост держит, трудится усердно — а радость богообщения из его жизни куда-то ушла, ничто его не вдохновляет, и ему видится, что он стоит на месте или же движется назад в духовном пути. Это случается даже с теми, кто прожил не один десяток лет в монашестве.
Так в чем же «правильный» подвиг монашествующего? Прежде всего, в искании, в принятии и исполнении воли Божией, которая возвещается через священноначалие, через игумена, или игумению, илидуховников, а также познается нами в различных жизненных обстоятельствах. С радостью и готовностью принять любое послушание, пойти куда пошлют, исполнить что скажут, причем исполнить с любовью, для Господа — вот такое состояние и привлекает благодать Святого Духа.
Поэтому мой призыв — чтобы все мы хранили в себе огонь любви к Господу. Хотя бы маленький-маленький огонечек, который, конечно, есть в сердце каждого человека, и чтобы этот огонечек становился все более сильным, освещал нас изнутри и давал возможность видеть опасные повороты на жизненном пути.
Хочу привести такое небольшое сравнение. Все мы знаем, что при совершении Литургии в Святую Чашу перед причащением вливают горячую воду, теплоту. Верующие не должны причащаться холодными Святыми Дарами. Почему так было установлено Церковью? Почему так важно вливать горячую воду, что об этом даже говорят канонические постановления, например, 13-е правило свт. Никифора Константинопольского? Потому что христианин во время причастия должен не только осознавать, что он приобщается живого Тела и живой Крови, но и ощущать это всеми своими чувствами. Каждый из нас призван постоянно вливать теплоту в свое сердце и в сердца тех, кто нам вверен. Внутри своего сердца настоящий монах должен на самом деле постоянно совершать Литургию, то есть служить Богу, и наше монашество должно быть горячим, живым, согревающим нас и наших ближних.
Еще раз хотел бы поблагодарить всех вас, мои дорогие, за то, что вы несете свое служение, свои ежедневные подвиги покаяния, смирения и любви. И желаю, чтобы в сердце каждого из вас не угасало живое, молитвенное чувство любви к Богу, к Матери-Церкви, к вере православной и нашим ближним, чтобы все мы стремились быть совершенными, как совершен Отец наш Небесный (см. Мф. 5:48).
В завершение своего слова и в преддверии праздника Крестовоздвижения хотел бы сказать, что совершенство христианское немыслимо без креста. Господь явил совершенство любви на Кресте, и тем, кто желает в полной мере стать причастниками славы Его, Спаситель предлагает этот крестный путь: «Если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною» (Мф. 16:24).
Речь идет о том, что страдания, которые посещают каждого человека, не могут его разрушить, тем более не могут разрушить его веры в Бога. Иногда люди маловерующие говорят: «Если бы был Бог, разве могло бы со мной такое произойти? Я ведь молился, и свечки ставил, и в храм приходил». Но понимание того, что Сам Господь возлагает на нас крест, очень важно для способности достойно преодолевать трудности на жизненном пути. Чтобы эти трудности не разрушали нас, не подрывали нашей веры в Бога, не озлобляли нас в отношениях с ближними, чтобы мы сохраняли свою внутреннюю целостность и способность отличать добро от зла.
Укрепляясь в личном крестоношении взиранием на Крест Христов, который есть оружие мира, непобедимая победа, будем ревностно бороться, в том числе и с нашим "ветхим человеком". Не нашими слабыми силами, но силою Креста Господня, Воздвижение которого мы вскоре будем праздновать, мы сможем достигнуть и совершенства, и спасения, и обрести вечную жизнь в невечернем дне Царства Единого Бога, в Троице славимого. Аминь».
Затем с докладом «"Блажени непорочнии в путь, ходящии в законе Господни (Пс. 118:1)". О путях познания Бога в монашестве» выступил епископ Егорьевский Мефодий, наместник Николо-Угрешского ставропигиального мужского монастыря, ректор Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, и.о. председателя Синодальной библейско-богословской комиссии.
Епископ Павлово-Посадский Силуан, заместитель управляющего делами Московской Патриархии, представил доклад на тему «Монашеское послушание как аскетическое творчество».
После доклада епископа Силуана Святейший Владыка поделился размышлениями о духовничестве и роли духовника:
«Благодарю Вас, владыка, за очень содержательный доклад. Надеюсь, произнесенные Вами слова помогут многим из зде присутствующих проанализировать свое отношение к старцу или старице, то есть к духовному отцу или духовной матери, которые принимают участие в путевождении тех, кто к ним обращается.
Тема достаточно сложная, особенно если принять во внимание то, что сегодня происходит с человеком, с человеческим обществом. Ложное понимание свободы породило соответствующие «культуры» — «культуру» неповиновения, «культуру» протеста и многие другие, проявления которых могут быть оправданы разве что в каких-то исключительных случаях. Но чаще всего эти протесты преследуют совершенно конкретные цели — совсем не те, что декларируются протестующими. Достаточно вспомнить наш трагический опыт революций. Братство, равенство, свобода — вот что было начертано на знаменах тех, кто сокрушал исторический строй в России. Получилось братство? Нет. Равенство? Нет. Свобода? Тоже нет. Если и обрели свободу, то спустя чуть ли не семьдесят лет, а весь остальной период времени был связан с абсолютной несвободой, с закабалением и даже с тиранией. Так что слова одно, а жизнь и практика жизненная — это другое.
Поэтому в первую очередь мы должны прислушиваться к голосу своей совести. Иногда обстоятельства складываются так, что этот голос заглушается и мы подвергаемся чуждым и опасным влияниям. Но если совесть продолжает работать, то она сумеет остановить нас от ложных поступков, от неправильных слов и от следования ложным рекомендациям и советам.
А что значит сохранить совесть? Сложнейший вопрос! Совесть деформируется или умирает только тогда, когда мы постоянно стараемся ее разрушить. Отдельный эпизод, когда мы поступаем не по совести и в конце концов приходим к покаянию, не является губительным, это просто урок в жизни. А вот когда мы постоянно разрушаем голос своей совести, когда словесной мишурой мы пытаемся его нейтрализовать, мы лишаем себя последней надежды на спасение. Потому что именно голос совести есть тот инструмент, та сила, которая помогает удерживаться от совершения греха.
Конечно, необходимо чтение слова Божия, необходимо назидание, но ведь все эти факторы начинают «работать» только тогда, когда они входят в наше сознание и когда они формируют голос нашей совести. Поэтому, на мой взгляд, очень важно следующее. Непременно нужно возрастать духовно и интеллектуально. Нужно обязательно читать, братия, нужно думать, нужно задавать себе критические вопросы, в том числе касающиеся нашего с вами жизненного пути. Обращаться к более мудрым, опытным людям, которые могут ответить. Но ведь не всегда даже самый опытный человек может ответить так, что его ответ нас удовлетворит. Почему? Да потому что у каждого свой жизненный опыт, свой жизненный путь. Жизненный путь послушника может очень сильно отличаться от жизненного пути старца. Старец ведь тоже детерминирован определенными обстоятельствами — воспитанием, образованием, своим духовным опытом, но это его собственный личный опыт. Поэтому старчество должно быть очень сердечным и никогда не может быть авторитарным. Старец никогда не должен требовать что-то от послушника — он должен предлагать послушнику. Старец не должен лишать человека свободы и навязывать ему свое видение мира и тех проблем, которые затрагиваются в диалоге между послушником и старцем. Огромную ответственность принимает тот, кто становится старцем или считает себя старцем. В любом случае при совершении Таинства покаяния происходит не только священнодействие, но и диалог, и в этом диалоге огромная ответственность ложится на того, кто исповедь принимает.
Все это я говорю для того, чтобы помочь монашествующим, которые уже считают себя многоопытными старцами или старицами и сверху вниз, патерналистски смотрят на послушников или рядовых монахов и монахинь. Этот патернализм, этот взгляд сверху вниз губителен и для того, кто так смотрит на других, и для того, на кого этот взгляд обращен.
Не будут называть ни имя, ни время, ни место, но меня поразила исповедь, которую у меня принимал один из монашествующих священнослужителей. Этот человек не спрашивал, в чем я грешен, но стал рассказывать о своей жизни, причем так, что это, конечно, касалось и меня. И это были не фантазии, не вымысел — он действительно делился своим жизненным опытом, и я понял, что рядом со мной — очень достойный пастырь. Человек очень деликатный, понимающий, насколько хрупкой и сложной является та материя, которая затрагивается в беседе духовника и того, кто к нему приходит. И если такое чувство доверия возникает у приходящего на исповедь или за духовным советом, то это, конечно, очень важный фактор, способный сформировать правильное миросозерцание послушника или исповедующегося, помочь обрести через исповедь жизненную опору. А если у приходящего возникают сомнения или нечто препятствует тому, чтобы с доверием относиться к духовнику, значит, духовник принял на себя некий грех или совершил что-то такое, что помешало человеку встать на путь спасения.
Еще и еще раз хочу подчеркнуть, что огромная ответственность ложится на духовника, ведь люди приходят к нам с доверием. Человек сразу поставляет себя в подчиненное положение по отношению к тому, к кому обращается за советом. А ведь чаще всего современному человеку, особенно образованному, это очень сложно сделать. Почему некоторые никак не могут пойти на исповедь? Именно поэтому! Человек образованный, известный, занимающий важное положение, понимает, что, придя на исповедь, отрекается от всех этих привилегий, от своего статуса. И какая же колоссальная ответственность в этот момент у того, кто исповедует! Слово «деликатность» не аскетическое, оно вообще не из нашей традиции, но оно очень правильно характеризует то, как нужно себя вести, с какой осторожностью и вниманием относиться к человеку, который пришел к тебе на исповедь.
Еще раз хочу сказать: патерналистский взгляд сверху вниз, а особенно некая резкость, грубость действительно могут на кого-то воздействовать. Например, есть люди, особенно женщины в определенном возрасте и пережившие определенные жизненные трагедии, которых мы называем кликушами. Вот они, если не получили нагоняй на исповеди, то вроде как и не поисповедовались. Но это меньшинство абсолютное, и их особенности связаны с определенным психическим расстройством. А современный человек, психически здоровый, обращающийся к духовнику, не имеет комплексов, в отличие от кликуши, которым чем строже скажешь, чем громче гаркнешь, чем суровее обличишь, тем лучше. Поэтому огромная ответственность на тех, кто принимает исповедь у современных часто маловоцерковленных людей.
Исповедь — это не уроки послушания или даже не какое-то назидание. Исповедь — это принятие того, что тебе говорит человек. Поэтому надо в первую очередь выслушать и попытаться понять, почему это с человеком произошло.
Канонические указания содержат достаточно строгие нормы прещений. Но ведь эти нормы в руках духовника, он ими распоряжается, и нельзя всех под одну гребенку стричь. Иногда можно укорить приходящего на исповедь, назначить ему некое наказание духовное, но то, что для одного может быть полезно, для другого губительно. Вот поэтому от опыта говорю, не опыта духовничества, а опыта исповедовавшегося и исповедующегося человека: всегда важно слышать от духовника, который дает назидание, то, что тебя убеждает. А убеждает тебя то, что исполнено любви, внимания, заботы. Даже сказанное простыми словами, не на таком уж высоком интеллектуальном уровне, иногда так воздействует на душу, что исповедующийся в полной мере осознает свою греховность и необходимость идти по пути исправления своих недостатков.
Тема духовника, тема пастыря, который исповедует людей, тема духовничества в женских монастырях, где такую роль играет старица или игумения, — это очень важная тема. В руках тех, кто осуществляет это служение, действительно судьбы людей. Пойдут ли они по пути спасения, будут ли возрастать в любви, в понимании того, чтó означает послушание, чтó означает иноческий подвиг и монашеское служение, или научатся скрывать свое несогласие и накапливать некий внутренний протест, который не обязательно внешне выражается, но с которым человек все время живет? И протест этот выражается в сплетнях, в склоках, в осуждении и так далее. В первую очередь ответственность, конечно, лежит на настоятелях, на настоятельницах, на духовниках — для того чтобы избежать всех этих наших недугов, мы должны очень деликатно и одновременно принципиально воспринимать все то, в чем нам каются, в том, что человек считает возможным открыть нам во время исповеди.
Принципиальность заключается в том, что никак нельзя потакать греху. Опять-таки из своего опыта расскажу. Еще будучи совсем юношей, я совершил что-то совсем неправильное, ненужное и решил поехать в Пюхтицкий монастырь, с которым у меня с детства было связано очень много добрых воспоминаний. Там был замечательный духовник отец Петр, очень духоносный священник. И вот я приехал на исповедь, рассказал о событиях, которые действительно волновали мою совесть, и мне почему-то показалось, что батюшка обязательно должен меня утешить. А батюшка не стал меня утешать, но не стал и ругать. И вот тогда я понял: несмотря на то, что я прощен через Таинство покаяния, все-таки эта исповедь пробудила во мне голос совести и очень сильно мне помогла. Вот правильная тональность исповеди: отец Петр не осуждал, не критиковал, не говорил про епитимью, но правильными словами, мудрыми и принципиальными, помог мне, как мы теперь говорим, изменить траекторию своего жизненного пути.
Вот на этот пример, который я всегда помню и буду, наверное, помнить до конца дней своих, я считаю нужным обратить и ваше внимание. Исповедь — это чрезвычайно важный, ответственный момент в нашей пастырской работе. От наших слов, от наших интонаций, от нашего отношения к человеку зависит, будет ли эта исповедь во спасение, в исправление человека, или, наоборот, повлечет за собой отрицательную реакцию. Духовничество есть огромная ответственность.
В некоторых Церквах не каждый священник имеет право исповедовать, а только опытный. В некоторых монашеских общинах на Востоке не каждый иеромонах имеет право исповедовать, а только те, кого допускают к этому служению. У нас исторически сложилось так, и практически невозможно это изменить, что каждый священник принимает исповедь, даже новоначальный. Закончил семинарию молодой священник, назначен на приход — и он уже принимает исповедь, не имея, конечно, жизненного опыта, соразмерного тому, что имеют люди, приходящие на исповедь. Это уже поставляет священника в положение как бы выше того, кто к нему пришел. Иногда дело плохим оборачивается — развивается повышенная оценка собственной личности, патерналистский взгляд на окружающих, то есть сверху вниз. Так вот священник, должен избегать всяких проявлений патернализма. Он должен быть мудрым, очень мудрым советчиком, с вниманием выслушивающим исповедь, и быть готовым понять, что в душе человека произошло. И если такое умонастроение, духовное состояние того, кто исповедует, проявляется во время исповеди, то это очень важный фактор воздействия на исповедующегося.
Недаром же люди иногда говорят: «Нет, к этому батюшке я на исповедь не пойду. А к тому очередь стоит — как бы мне попасть на исповедь». Это не значит, что тот, к кому люди хотят попасть на исповедь, не обращал внимания на их проблемы или как-то их минимизировал — совсем нет! Но он нашел правильную интонацию и правильные слова, которые убедили человека в том, что этот священник не только отпускает грехи в соответствии с чином исповеди, но и дает правильный совет.
Поэтому, дорогие владыки, отцы и братья, огромная ответственность на всех нас как на пастырях. Пастырь — это пастух, пастырь — это тот, кто оберегает овец, пастырь — это тот, кто заботится об овцах. Вот именно таким и должно быть наше пастырское делание, чтобы мы могли в полной мере соответствовать высокому званию пастыря духовного, духовного отца. Всем вам желаю помощи Божией в ваших трудах».
Затем Святейший Патриарх Кирилл ответил на ряд вопросов участников собрания.
Митрополит Каширский Феогност от лица всех присутствующих сердечно поблагодарил Святейшего Владыку за содержательное выступление и обстоятельные ответы на вопросы.
В завершение первой части заседания Святейший Владыка, комментируя реплику архиепископа Витебского и Оршанского Димитрия об особом опыте и ответственности священнослужителей, совершающих таинство Исповеди, в частности, отметил: «Да, действительно, нужно иметь правильные ответы. Еще и еще раз хочу сказать — огромная ответственность на священнике, который принимает исповедь! И поэтому обращаюсь и к тем, кто здесь присутствует, дорогие отцы, и к тем, кто меня увидит и услышит. Лучше не сказать, чем сказать то, что повредит душе человека. Если в чем-то не уверены, как-то деликатно скажите: лучше, если бы вы прочитали то-то и то-то, или лучше, если вы обратитесь к такому-то священнику. Но от ветра головы своея давать советы, которые могут повредить духовной жизни человека, это очень опасно».
«Образование духовенства — это очень важный фактор. Священник как хирург и вообще врач: мы должны учиться всю жизнь, — подчеркнул Предстоятель. — И ни в коем случае не говорить: "Душа, ешь, пей, веселись, я всего достиг, не трогайте меня". Почему так? Не потому что человек становится умнее или глупее, а потому что мир меняется, жизнь меняется, условия жизни паствы меняются. И для того чтобы нести актуальное свидетельство, как нас призывает к этому Господь, как это делали святые апостолы, мы должны многое знать и понимать. Поэтому процесс образования духовенства должен быть практически постоянным. Необходимо самообразование, а в некоторых случаях — в том числе через создание соответствующих возможностей при епархиальном управлении — то, что называется повышение квалификации. Чтобы рассматривались какие-то злободневные темы, требующие нового пастырского подхода к их решению».
«Другими словами, мы постоянно должны учиться, постоянно, никогда не останавливаться на одном месте, — добавил Святейший Патриарх.— Кто-то скажет: "У меня все есть, достаточно образования, знаний, опыта, все, хватит", — и это погибель. Это касается, братья, не только священников, это и архиереев, нас с вами касается, даже в большей степени. Потому что архиерей окружен почетом, уважением, он авторитет. И может голова закружиться: "Ну и что? И все, вот я все знаю, могу". Начинается патерналистическое отношение к духовенству, сверху вниз. Это совершенно неправильно. Архиерей также нуждается в постоянном развитии, в совершенствовании, образовании. И в этом смысле события, которые сейчас имеют место, мне кажется, являются одной из форм такого образования для всех нас, включая Патриарха. Я тоже, слушая вас, многому учусь».
«Поэтому дай Бог нам всем возрастать в силе знаний, а самое главное — в силе нашего духа. Спаси Господи!» — сказал в завершение Предстоятель Русской Церкви.
Затем был объявлен перерыв в заседании, после которого Собрание игуменов и игумений монастырей Русской Православной Церкви продолжило свою работу.
Пресс-служба Патриарха Московского и всея Руси
