На вопросы «Прихожанина» о том, что такое миссионерство сегодня, отвечает председатель Комиссии по миссионерству и катехизации города Москвы, настоятель храма святого благоверного князя Александра Невского при Московском государственном институте международных отношений (университете) МИД РФ протоиерей Игорь Фомин.
— Отец Игорь, здравствуйте. Вы руководите Миссионерским отделом г. Москвы. Скажите, что подразумевает эта работа?
— Добрый день. Эта работа предполагает, прежде всего, общение с людьми, но не простое общение. Если батюшка или православный миссионер будет ездить вместе с группой подростков на велосипеде или выпьет заздравную чашу с пенсионерами во дворе — это еще не миссионерство, а налаживание контакта с людьми. Миссионерством это общение станет тогда, когда эти люди из слушателей слова Божия превратятся в активных прихожан храма и будут участвовать в таинствах Церкви.
— Миссионерство предполагает иногда достаточно необычные и романтичные формы. Есть ли сейчас храмы-корабли, храмы-поезда, храмы-автомобили для проникновения в отдаленные районы нашей страны?
— Да, конечно, есть — это очень востребованная форма для нашей страны. Страна у нас большая. Новые храмы строятся, но их не хватает даже в Москве. Эти новые храмы быстро наполняются прихожанами. К примеру, наш храм святого благоверного князя Александра Невского при МГИМО, настоятелем которого я являюсь, построен недавно. Он заполнился очень быстро. 6 марта 2016 года Святейший Патриарх Кирилл освятил храм, а уже великим постом один из прихожан написал на своей странице в соцсетях: «Храм опять маленький».
Передвижные храмы проникают в отдаленные уголки нашей страны. В них крестят, исповедуют и причащают людей. И здесь возникают очень высокие требования к миссионерам: смогут ли жители глубинки увидеть на их лицах отблеск Божественной славы и воспринять его так, чтобы сохранить этот свет на долгое время? Ведь после отъезда храма многое зависит от их доброй воли следовать за Христом. Это сложная и очень востребованная форма миссионерской деятельности, требующая не только грамотного усвоения богословских знаний, но и способности заражать людей желанием личного подвига ради Христа.
— А какие проекты были сделаны непосредственно под Вашим руководством сейчас в Москве?
— Проектов было сделано и делается достаточно много. Один из наиболее актуальных сейчас — это организация дежурных консультантов в храмах. Сейчас во многих храмах в праздничные и воскресные дни дежурят молодые люди с бейджиками «Мне можно задать вопрос о вере». Они готовы с радостью и пониманием дать любому случайно пришедшему в храм человеку квалифицированную консультацию по вопросам веры и совершения таинств и снабдить его соответствующей его уровню литературой для дальнейшего воцерковления и участия в приходской жизни.
Еще один проект — это создание миссионерских курсов при викариатствах г. Москвы. Поступающие на такие курсы учатся на них 2-3 года и получают там катехизаторское образование. Не как в семинарии, конечно, но вполне применимое для ответа на любой вопрос прихожанина. Курсы заканчиваются сдачей экзаменов и получением соответствующего документа. Выпускники курсов беседуют с прихожанами, преподают в воскресных школах и, имея глубокие знаниями Православия, могут выходить в любую светскую организацию. К примеру, от нашего прихода созданы библейские кружки в образовательных школах и даже в одном детском садике. Правда, в детском садике туда ходят воспитатели. Можно создавать такие кружки и в офисах, если человек там работает, или даже в семье. Главным запросом современного общества для облика миссионера являются сердечность и лояльность к окружающим людям и, конечно, большая эрудиция во многих вопросах. «Вера — она от слышания», — так говорит апостол Павел, и слушающий человек должен быть уверен, что миссионер пытается с ним говорить не просто «от ветра главы своея», но имеет достаточно фундаментальные знания по этому вопросу.
— Хочу уточнить для читателей, что такое викариатства и сколько их в Москве?
— Москва по территориальному признаку разделена на благочиния и одиннадцать викариатств, каждое из которых объединяет несколько благочиний. В девяти викариатствах есть миссионерские курсы. Поэтому слишком далеко никому из москвичей ездить не придется.
— В Российской империи Православие было государственной религией, поэтому миссионерство зачастую ассоциировалось с экзотикой. Дикие племена и аборигены с абсолютно иным менталитетом манили православную романтически настроенную молодежь. Есть ли такое служение сейчас? Например, работа с кочевыми народами?
— Я руковожу миссионерской деятельностью в Москве и могу свидетельствовать, что здесь тоже есть кочевники. Это те люди, которые сюда приезжают на время. И среди них тоже ведется проповедь. На узбекский и киргизский языки уже переведены листовки, готовится перевод на азербайджанский и таджикский. Есть переведенные на эти языки Евангелие и молитвослов. Есть несколько священнослужителей, знающих эти языки и готовых проповедовать среди мигрантов.
Что касается выхода миссионеров за пределы страны, то могу сказать, что сейчас идет активная проповедь Православия на Филиппинах. Там сейчас находится несколько священников Русской Православной Церкви, и они очень удачно продвинулись в этом вопросе за последние несколько лет. Очень большой интерес к Православию в Латинской Америке. Там в Православие переходят многие католические монахи. Сейчас в Санкт-Петербургской семинарии учатся несколько индусов, там тоже есть спрос на эти знания. Одного индуса уже рукоположили. В Московской семинарии учатся китайцы. В этих странах не принимают священников иностранцев. Не все так просто. Это важная часть миссии, но при этом мы не должны забывать о своих соотечественниках.
У нас 80% процентов людей, которые называют себя православными. При этом из них лишь 19-22% ежемесячно ходят в церковь и участвуют в таинствах. Большинство людей, называющих себя верующими, попадают в храм два раза в жизни на Крещение в ее начале, а потом уже на отпевание по ее завершении. Оба раза их просто приносят в храм на руках. На самом деле основное поле нашей миссионерской деятельности должно быть направлено именно на них.
— Может ли миссионер для установления контакта с иноверцем позволить себе отступить от поста, съесть или выпить что-то необычное, выкурить трубку мира с индейцами или принять какой-нибудь слишком уж экзотичный подарок? Каковы границы отступления от правил в таких случаях?
— Миссионер может себе позволить проповедь Христа! Миссионер может себе позволить лишить себя комфорта и удобства. Миссионер может себе позволить забыть о себе и видеть пользу другого человека. В чем эта польза будет состоять, решает каждый по месту действия. Наверное, «отмиссионерить» человека по какому-то протоколу не получится. Главная задача — показать Христа.
Что касается нарушения поста, то происходить оно должно без удовольствия. Если человек прикрывается миссионерством для того, чтобы есть в путешествиях пельмени постом и из-за этого готов ехать на край света — это, конечно, непозволительно, ну а если любимая теща, желая угодить зятю, сготовила ему котлет в постный день и тот, не желая отвратить ее от Христа, слезно каясь, съест их без всякого вожделения — это, наверное, другая ситуация. Нельзя подойти к проповеди, регламентируя абсолютно все! Вера — она должна быть живой.
— Стоит ли православным миссионерам назойливо ходить по квартирам или атаковать людей на улице вопросами о вере, как это делают некоторые секты?
— Хороший вопрос! Это так называемая уличная миссия. В наше время ее практиковал убиенный отец Даниил Сысоев. До революции она была более распространена. До того, как построить храм, к отдаленно живущему народу приходил священник и знакомился с обычаем, бытом, языком этого народа. И сейчас, к примеру, если священник идет проповедовать в вуз, то лучше, чтобы он был выпускником этого вуза. Или ему надо как-то сродниться с этим вузом, иначе дело проповеди идет туго. Его воспринимают как чужого, не имеющего права здесь находиться.
— Иными словами, как святитель Николай Японский, приехать в страну, учить язык, стать своим, и тогда люди скажут: «Мы его послушаем, потому что он настоящий японец», — и потом после этого может следовать проповедь?
— Да, именно так. Как Вы думаете: преподобномученица Елисавета Феодоровна — русский человек?
— По своей сути, да.
— Она русский человек даже более, чем многие русские, хотя никакой русской крови в ней нет. Дух в ней чисто русский.
— Согласен. Очень хороший пример. У нас в стране есть регионы с исконно другими религиями. Где-то распространен ислам, а где-то буддизм. Там ведется какая-то миссионерская работа?
— Мне сложно говорить — этой миссией я не занимаюсь. Могу говорить об этой работе только по ее отголоскам. В таких районах, как Азербайджан и Чечня, надо опираться на то, что христианство там было раньше ислама. Эта религия насаждалась там огнем и мечом, практически не оставляя очагов христианства. Многие географические названия свидетельствуют о христианских корнях этих народов.
— В результате деятельности святого Николая Японского возникла целая Православная Японская Церковь. Есть ли надежда на Китай?
— Надежда, конечно, есть, но необходимо учитывать специфику этой страны. Мы можем пытаться катехизировать китайцев, живущих в Москве. Давать им переводную литературу, листовки и брошюры на их родном языке, но за ними следят органы безопасности Китая. В каждой группе есть их представитель. Толстую богословскую книгу они боялись брать до тех пор, пока мы не догадались сменить обложку. На обложку поместили совместное фото Патриарха Кирилла и Си Цзиньпина, и китайцы перестали бояться брать в руки эту книгу. Поэтому проповедь идет очень медленно, но идет. Уже есть небольшое число православных приходов в КНР. Поймите, что у нас самая свободная в мире страна в плане свободы совести. Даже во Франции такой свободы совести нет, как у нас. Мы не понимаем чужих проблем и современного уровня своей свободы по сравнению с другими, даже очень развитыми, странами.
— Как Церковь осуществляет миссионерское служение в приютах, тюрьмах и детских домах?
— Есть специальные комиссии в каждой епархии, которые этими вопросами и занимаются. Практически в каждом храме эта работа ведется.
— Часто именно помощь «милосердного самарянина» приводит человека к вере. Есть ли сейчас у храмов ресурсы для материальной поддержки социально не защищенных слоев населения?
— Надо вкладывать частичку души в свое дело, иначе это может привести к чисто потребительскому подходу со стороны просителей. Нет ни одного детского дома, ни одной больницы, куда бы Церковь не постучалась. Но ее не везде приняли. Многие директора относятся к Церкви с предубеждением. Там, где есть сотрудничество, Церковь помогает очень активно: собираются вещи, устраиваются праздники, организуется сбор средств, устраиваются кружки — работы много, только вливайся. Что-то потребляя в Церкви, желательно что-то и отдавать ей, какую-то частичку своей души или времени. Чисто потребительский подход губит любое дело.
— Я так понял, что юридических препятствий для миссионерской деятельности нет, кроме нежелания руководства организации?
— Есть! Священник может идти с проповедью в тюрьму или в дом престарелых, но не в школу. Пережиток либерального законодательства 90-х. В школу сложно войти, но можно. Тому примером наш приход.
— Как же вы туда ходите?
— Группа родителей написала заявление с просьбой о проведении занятий для их детей. В этом случае ходить можно. Нас любят и зовут во всех школах нашего района. Мы проводим там занятия по духовно-нравственному воспитанию. Мы готовы делиться своим опытом, но только особо никто не торопится его перенимать.
— Какие виды миссионерской деятельности наиболее доступны для любого православного храма?
— Здесь тоже сугубо индивидуально. Все зависит от его местоположения и прихода. К примеру, есть полупустой на службах храм, но рядом офис, в котором 24000 сотрудников. Народу в будний день гораздо больше, чем в воскресный. Огромное поле деятельности. Нужно подходить к людям, давать листовки, беседовать с ними.
— Есть ли необходимость в увеличении проповеди Православия в современных СМИ, Интернете, телевидении, прессе и радиовещании?
— Я думаю, да. Каждое утро на Первом канале показывается достаточно оккультная программа с гороскопами и тому подобным. Идет активная проповедь ложной духовности. Священники приглашаются на основные каналы ради каких-то склочных ток-шоу. Им не дают проповедовать Христа. Есть много людей, которые могут создать интереснейшие просветительские программы, но их просто не пускают в эфир.
— Есть традиционные формы проповеди христианства. Могут ли быть какие-то новые способы подачи информации для молодежи, зачастую живущей в виртуальном, а не реальном мире?
— Здесь мы серьезно проигрываем. Из-за рубежа в соцсети вливаются огромные деньги, чтобы нас разъединить. Церковь — это последнее, что нас соединяет. Если нас разъединить, то будет не нужна армия. Что и кого она будет охранять? Поэтому делается то, что возможно делать в этой сфере, сообразуясь с ограниченными финансовыми ресурсами.
— И последний вопрос: куда Вы посоветуете обратиться человеку, желающему миссионерского служения и не нашедшего понимания в ближайшем к его дому приходе?
— Как я уже сказал, ему нужно закончить миссионерские курсы в своем викариатстве.
— Спаси Вас Господи, батюшка, за подробное и содержательное интервью!
Беседовал Максим Терехов
