Как говорить о Боге с современным человеком? С одной стороны, все понятно: читай Евангелие, исполняй заповеди и свидетельствуй другим людям о евангельской истине словом и делом. С другой стороны, мы понимаем, что современное свидетельство о Боге должно учитывать культуру и менталитет современного человека. И есть вопрос о том, как свидетельствовать о Боге современному человеку так, чтобы и Евангелие не профанировать, и адекватно донести до него евангельские истины. Об этом и о многом другом — в рамках проекта «Говорим» Духовно-просветительского центра Сретенского монастыря в беседе с главой Миссионерского отдела Московской (городской) епархии епископом Зарайским Константином
— Владыка, Вы и Ваша команда ответственны за миссию в пределах Московской епархии. Как Вы говорите о Боге с современным человеком? Какие проекты есть в вашем отделе?
— О Боге нужно говорить, во-первых, с почтением, благоговением и пониманием, о Ком мы говорим. Это Владыка, Отец, Творец и Тот, к Кому мы придем. «Не произноси имени Господа Бога твоего напрасно» (Исх. 20: 7), — сказано в заповеди. Когда нам предстоит с кем-то говорить о Боге, хорошо бы обратиться к Нему за помощью в молитве и попросить у Господа благословения. Хочет ли Бог, чтобы мы говорили о Нем в этой ситуации? Зная свои немощи и слабости, мы просим помочь и благословить. Все от Бога, и наше слово может быть исправлено Богом на пользу нам самим и на пользу другому человеку. Также важно уважать того, с кем мы говорим о Боге. Иногда мы чувствуем, что много узнали о Боге, много прочитали и как будто возвышаемся тем самым над собеседником в этом вопросе.
Нужно уметь слышать человека, понимать его душевное состояние, насколько он готов тебя слушать и разговаривать с тобой. От уважения к другому человеку рождается понимание, что делать, умение чувствовать личное пространство человека. Говорить о Боге нужно с пользой для человека, а эта польза может быть разной. Обычно, чем человек опытней в своем деле, тем он деликатнее и тоньше, как опытный хирург. В масштабах огромного мегаполиса для того, чтобы наладить миссионерскую деятельность, требуются организационные мероприятия. Это нужно и важно, но уже вторично.
— Когда человек смотрит или слушает современный миссионерский продукт, его не очень интересует, насколько благочестивые люди его создавали. Эта связь работает достаточно условно.
— Основные направления работы Миссионерского отдела Московской епархии — это внешняя миссия, защита веры. Это противодействие сектантству и неоязычеству, работа с разными группами людей, в том числе мигрантами. На сегодня мы создаем команду, определяем руководителей секторов, ответственных священников в каждом викариатстве. Сегодняшняя задача — это оценка ситуации. Пока же каждый делает свое дело вне общего поля. По-видимому, должна быть общая площадка для городских миссионеров, и на этой площадке будут разрабатываться проекты для разных социальных групп.
— Создаются ли проекты насчет полемики с исламом или сейчас это не нужно, чтобы не будоражить и без того напряженную ситуацию?
— Очень деликатный и трудный вопрос. Сказать, что мы создадим проект и обеспечим его кадрами, сложно. Люди, которые полемизируют с исламом, есть в Москве, они известны. В масштабах больших проектов на уровне города эта тема требует дополнительной оценки, потому что, особенно в нынешнее время, ситуация весьма непростая. Публично объявлять о том, что мы будем системно противодействовать исламу, я бы не стал, хотя эта тема стоит. Есть же еще понятие защита веры. Одно дело миссия, а другое — апологетика. Большой задачей станет создание материалов. На каждом приходе у каждого священника должен быть корпус простых понятных материалов по апологетике, общению с атеистами, неверующими и теми, кто хулит Церковь, с иноверными, против неоязычества. Создание простых материалов — это одна из первостепенных задач. Они должны быть удобными, и их нужно иметь на каждом приходе.
— Вы упомянули такие термины, как внутренняя и внешняя миссия. По классическому определению, внешняя — это та, которая адресована людям внутри Церкви, а внешняя для тех, кто пока находится за ее пределами. Вам не кажется, что в нашей стране очень размыты эти категории? Иногда некрещеный человек интересуется Богом больше, чем тот, кого крестили в детстве. Или есть полуверующие, или атеисты, которые называют себя православными. В нашей стране много чудных реалий. Вы для себя разграничиваете понятия внутренней и внешней миссии в России?
— Россия очень большая страна, а Москва — это фактически отдельное государство по количеству живущих в ней людей. Понятно, что православная миссия в столице православного государства — это очень тонкая тема. Один и тот же человек может находиться в разные периоды своей жизни в разном состоянии. Здесь нужно делать дело, а социология придет уже потом.
— Вы упомянули работу с мигрантами.
— Тема трудная. В Москве уже есть священник Дионисий Гришков, который этим занимается. Он является заместителем председателя в Синодальном отделе. И наша будущая работа связана с опытом этого священника. Думаю, что мы здесь находимся в самом начале пути и область возможного здесь крайне мала. Кадрам будет очень трудно, я это прекрасно понимаю.
— Вы говорите, что мы в начале пути. Но все-таки Русская Церковь занималась внешней и внутренней миссией и в XIX веке. Можно говорить о неком пути, который прошла Церковь. Как Вы считаете, что из этих наработок мы можем взять и каковы особенности миссии сегодня?
— Дореволюционная миссия не была связана с Москвой. Мы можем читать об отцах, которые проповедовали в Сибири, на Аляске, в Якутии. В современном мегаполисе люди в основном очень образованные, основы христианства многим известны.
Создание простых материалов — это одна из первостепенных задач
Конечно, мы можем учитывать опыт прошлого, и сейчас разрозненный опыт тоже существует. Здесь стоит задача не ломать ничего из того, что существует, но по возможности развивать то, что можно развивать.
— В основном все наши проекты посвящены молодежи. По крайней мере, об этом чаще всего говорят. Но мне кажется, что без внимания остается другая категория — пожилые люди. Вам не кажется, что есть такой запрос?
— Во-первых, государство уже повернулось в эту сторону и у нас есть проекты в Москве и Московской области для пожилых людей. Я как настоятель храма также могу сказать, что это развивается. В нашей ситуации во многом мы идем от кадров, от тех людей, которые способны что-то делать, от этого мы определяем проекты. Я не склонен к большим заявлениям. Задача на сегодня — собрать людей, которые еще не замечены, и развивать их работу. Нужно идти от людей.
— Святейший Патриарх Кирилл в 2013 году говорил о том, что в идеале при каждом приходском храме должен быть приходской катехизатор. От храма какой-то человек по благословению настоятеля должен поступить в ПСТГУ, закончить и вернуться в храм работать штатным катехизатором. Действительно, в некоторых храмах так и получилось, но не во всех. Как Вы считаете, насколько важна помощь образованных мирян своему настоятелю? Нужно ли выстраивать эту работу?
— Мы, конечно, умеем строить систему обучения, умеем создавать формальные структуры, не всегда реально работающие. Но, с другой стороны, есть реальная жизнь. Существует движение по привлечению мирян к церковным делам. Где-то этот процесс происходит быстро. Мы прекрасно понимаем, что поиск людей и поддержка этих людей очень важна. Таких специалистов нужно поддерживать не только морально, но и материально.
— Как Вы относитесь к проповеди мирянина с амвона с благословения настоятеля или правящего архиерея?
— Я много лет был ректором семинарии, где проповедь мирянина с амвона была каждое воскресенье. Я думаю, что это возможно, но и по факту это существует. Но пока не выстроена система построения мирянина в чтеца или в певца. Но на прошлом епархиальном собрании отец Николай Балашов публично поднимал этот вопрос, и владыка Дионисий говорил об этом. Я думаю, что проповедь мирянина возможна. Мирянин, который проповедует на приходе, должен иметь авторитет перед прихожанами. Может быть, он занимает какое-то церковное положение, является известным деятелем. Приходы тоже бывают разные. Бывают классические, традиционные, а есть молодые приходы, более динамичные, где это возможно, но требует внимательного подхода.
— Наверное, самая замечательная возможность — это вести миссионерскую работу с человеком, если он уже пришел в храм и заинтересовался Богом. Как вы видите приходскую миссию? Каков в Ваших глазах идеальный миссионерский приход?
— Я думаю, что это приход, где есть благочестивый пастырь, вокруг которого собираются благочестивые православные христиане, создающие общину, а дальше Господь проявляется через этих людей, потому что живет то, что естественно и благословлено Богом, без насилия и формальностей. Через общение пастыря и пасомых проявляются талантливые люди, через которых можно двигаться дальше. Очень важна естественность и внимательность к людям. Неравнодушный человек всегда ходит и ищет, где он может помочь.
— Любой проповедник-миссионер проходит народную рецепцию на предмет модернизма и ереси. Иногда бывает, что церковное начальство интересуется тем или иным проповедником и пытается контролировать его действия. Ваш брат иерей Павел Островский придумал проект «Манга», который получил неоднозначную реакцию в церковной среде. В результате церковное началие вмешалось в эту историю, и он вышел из этого проекта. Как Вы на это смотрите?
— Я человек широких взглядов и не боюсь новых ходов. Но умение держать золотую середину важно в любых делах. Мы с братом в прекрасных отношениях, при этом мы разные люди и зачастую имеем разные мнения на одни и те же вопросы. Он уважаемый священник, который всегда честно делает свое дело.
В отношении свободы для миссионера хорошо, когда он является частью общины, а не вольной птицей. Когда миссионер является частью общины, исповедуется, причащается, имеет авторитет хорошего священника и согласует свою деятельность с Церковью, тогда он реже совершает ошибки. Когда бывают серьезные ошибки, то Церкви приходится вмешиваться и аккуратно заводить его обратно.
— Вам не кажется, что у нас есть проблема в Русской Церкви с тем, что до сих пор нет миссионерского института или университета? Есть школа православного миссионера, но она больше занимается тем, что преподает некие азы православного богословия, это довольно небольшой двухгодичный курс. Может быть, необходим большой московский миссионерский центр для такой большой Церкви, как наша?
— У нас в Церкви уже существовали такие проекты в РПУ, в Свято-Тихоновском университете, владыка Евфимий является деканом миссионерского факультета. Когда выстроится система и человек будет включаться в клир на постоянную ставку — вот тогда это будет популярно для народа. До этого момента это останется уделом энтузиастов. В отношении обучения стоит вопрос, как его решить я пока не знаю. Нужно составлять новую программу, которая должна иметь оценку и церковное признание и должна быть интегрирована в церковную жизнь. Пока мы находимся на стадии размышления.
— Часто поднимают проблему отсутствия мужчин в Церкви. Действительно их меньше, чем женщин. Как Вы считаете, почему так сложилось и как вернуть мужчин в Церковь?
— Надо их вымаливать. Я против всяких организационных действий. Но женщины зачастую решительнее принимают решения в отношении встречи с Богом. В этом и есть сила православной женщины. Мужчина долго размышляет, думает, фантазирует. Я бы не сказал, что их прямо очень мало. Мужчины ходят в Церковь. Другой вопрос, что в Церкви вообще мало мужчин. Мы им не интересны не только в плане того, что мы говорим, а мы в принципе не живем так, чтобы зажигать людей. Ведь человек приходит в Церковь по-серьезному, идет за опытом, за примером. Значит, священники должны иметь опыт духовной жизни, опыт шествия ко Христу. Причем это должны быть не формальные слова.
— Что бы Вы посоветовали женщинам, которые хотят привести в Церковь своих мужей? Об этом очень часто спрашивают.
— Нужно прекратить пилить их на эту тему. Просто самой жить по вере, дружить с мужем. Чтобы он видел в тебе добрую благочестивую христианку, умеющую воплощать христианские идеалы доброты, любви к ближнему, участия. И не стоит недооценивать силу молитвы. На самом деле люди приходят к Богу, а не к священникам. Бог — это Владыка и Творец, и мы, Его чада, можем обратиться к Нему и просить о помощи. Зачастую нужно начинать с маленьких вещей, с самого себя в первую очередь.
— Что бы Вы посоветовали человеку, который только начинает воцерковляться? Нужно ли ему пытаться приводить к вере знакомых и близких или помолчать какое-то время?
— Во-первых, неофита очень тяжело остановить. Он все равно будет пытаться приводить всех к Богу. Хорошо, когда такой человек входит в общение с другими людьми и через это общение он быстрее проходит стадию неофитства. Когда он остается один, никто его не поддерживает, можно на всю жизнь задержаться в этом состоянии.
— Как Вы считаете, воцерковляющемуся человеку нужно ли закончить систематический церковный курс и получить минимальное церковное образование?
— Сейчас особенное время, когда есть онлайн-курсы, можно читать книги. Я помню замечательный случай с одним из моих школьных товарищей. Он много лет работал переводчиком высокого уровня в одной из международных организаций, зарабатывал большие деньги как переводчик. И он пошел на курсы английского языка. Я удивился, а он сказал: «Ты не понимаешь. Официальный язык я знаю хорошо, а язык улицы должен поддерживать». Курсы повышения квалификации есть и для духовенства.
Священники должны иметь опыт духовной жизни, опыт шествия ко Христу
Всем полезно читать Евангелие. Если раньше книги нужно было покупать, то сейчас можно загружать их в гаджеты. Не только тратить время в соцсетях и новостях, но и читать благочестивые книги.
— Сегодня есть проблема расцерковления детей. Ребенка водят с детства в Церковь, а потом лет в 12–13 он вдруг уходит из Церкви и иногда очень долго не возвращается. Это бывает и в глубоко воцерковленных семьях. Как Вы считаете, это современная особенность?
— Я думаю, что это было всегда. Понятно, что когда ребенок маленький, то родитель решает, что ему надевать, что есть и куда ходить. А когда ребенок становится взрослее, то он делает собственный выбор. И здесь важно не давить на ребенка, заставляя его идти в храм. Нужно уметь слышать своего ребенка. В каких-то случаях это расцерковление бывает малым. Подросток остается верующим, но просто решил, например, покрасить волосы в зеленый цвет. Родителям важно уметь где-то отступить, молиться, сохранять добрые отношения с детьми, просить совета у других. Самое страшное, когда родители так ругаются с детьми, что потом дети будут советоваться с кем угодно, только не с мамой и папой. Мой брат Павел Островский прошел свой путь к Богу со штрафными кругами. У него были разные этапы в жизни. Самостоятельный приход к Богу — это личное переживание, это тайна Божия, когда кого Господь призывает. Когда дети учатся в церковных школах, это дает им фундамент. Он может быть потом покрыт слоем грехов, но когда человек придет в себя, то это ему поможет. В отношении детей, уходящих из воскресных школ, понимаю, что это очень трагично в каждом случае, но, если перетерпишь и не поссоришься с ребенком, может быть, он через тебя вернется обратно в Церковь.
— Как Вы думаете, лучше обучать ребенка в православной гимназии или в обычной школе?
— И школы, и гимназии бывают разные, и дети бывают разные. Я, например, учился в обычной школе со своими братьями-погодками и ни о чем не жалею. Школа была весьма боевой и пролетарской, мы защищали веру огнем и мечом. Православная гимназия дает возможность воцерковленным детям быть в своей среде. Но сама по себе такая среда без грамотно построенной воспитательной системы может быть хуже, чем обычная школа, поэтому это огромный вызов. Я много этим занимался в своей прошлой деятельности в Московской области, видел разные опыты. Нужно смотреть, какие у ребенка есть способности. Бывает хорошая светская школа, с хорошими учителями, с хорошей репутацией. Бывают и хорошие православные гимназии. Я против обобщающих решений.
— Владыка, как Вы относитесь к православной блогосфере? Какие видите там плюсы, минусы и опасности? Ведете ли Вы сами блог?
— Сам я блог не веду, у меня нет такого таланта, как у брата. Я думаю, что это ще одна среда общения, которая позволяет человеку действовать очень свободно, особенно, когда он действует анонимно. Определенный путь уже пройден, многие проекты в блогосфере прекрасны. Уже вырисовываются православные принципы блогосферы. Но самое главное, что православный блогер должен оставаться православным христианином, отвечающим за свое слово. Это слово может быть современным, веселым, радостным.
— Встреча Патриарха с блогерами — это начало нового пути или это была попытка проконтролировать или что-то посоветовать?
— К достоинствам Святейшего Патриарха относится то, что он умеет общаться с самыми разными людьми, умеет их слушать и слышать, понимать ситуацию. Я никогда не слышал, чтобы была единственная верная линия, которой Патриарх потребовал от блогеров. Должен быть диалог священноначалия, духовенства и православных блогеров. Нормально, когда церковные люди являются членами церковной общины. И когда они общаются с людьми, в том числе современными методами, они сохраняют эту церковность. С такими людьми нужно дружить, и важно, чтобы человек говорил от своего имени, а не говорил, что Церковь так учит.
— Как Вы считаете, каждый священник сегодня должен заходить в интернет, делать страничку храма, вести свой блог?
— Священник должен усердно совершать то, на что он поставлен: богослужение и устроение церковной жизни. Дальше все зависит от священника, от региона, где он находится. У священника изначально должно быть призвание, искреннее желание послужить Богу в церковном сане. Эти люди бывают очень разных профессий. Эти профессии очень по-разному проявляются, в том числе в проповеди. И каждый священник пользуется этим накопленным опытом. Самое главное дело для священника в наше время — искреннее предстояние престолу Божию, устроение приходской жизни, окормление своей паствы, настройка церковного организма в своем приходе. От этого уже настраивается и миссия, и социальное служение, и образование, и служение в интернете.
Я думаю, что в интернете должны работать те священники, которые имеют к этому склонность и могут эту зависимость от интернета проецировать на благо. Нужно идти от реальной ситуации и уметь слушать не только каждого мирянина, но и каждого священника. Даже пресловутый отец Павел Островский в священном сане 15 лет, я уже 20 лет, а многие братия 30, 40 и 50 лет в сане. Многие из священников семейные, многодетные, загружены другими послушаниями. Умение слушать их — это тоже великое искусство начальствующих священников. Но в целом я против того, чтобы загонять священника в блоги.
— Владыка, Вы упомянули о вызовах времени. Вам не кажется, что одним из вызовом перед миссией Церкви является психология? Сегодня человек, чтобы разобраться в глубинах души, обращается именно к психологии, которая дает механизмы работы со своим внутренним миром. Вам не кажется, что психология сегодня стала конкурентом в отношении к Церкви?
— В Сретенской академии этот вопрос очень остро стоял. В духовных школах преподается психология. С одной стороны, психология может быть подспорьем для священника. Если он имеет знания в этой области, то это хорошо. Психология должна быть служанкой, а не конкуренткой пастырского богословия. Пока здесь мы находимся в начале пути, такие программы создаются, но сказать, что мы имеем школу православной психологии, мы не можем. Хотя понятно, что этим тоже нужно заниматься. Надеюсь, что в этом направлении будут определенные сдвиги. Церковь не может быть конкуренткой светского мира. Суть православной миссии — постараться хорошо делать свое дело, каждому свое. Если ты занят и призван заниматься миссией, то занимайся, и, может быть, через тебя люди потянутся и пойдут в Церковь. Налаживание отношений в семье, в коллективе, на приходе очень важно. Нужно научиться честно и искренне делать то, что делаешь, уметь дружить с ближними. Научиться говорить о Боге ясно и понятно. Проект — это некая «вишенка на торте». А сам «торт» — это церковная повседневность, с которой сталкивается человек.
— А почему все-таки психология так невероятно популярная сегодня?
— Нам всем хочется решить проблемы за пять копеек. Мне хочется, когда я прихожу в поликлинику, быстро и дешево решить все мои проблемы. Вообще мы хотели бы от религии удобства. Сколько нужно ходить в храм, какое количество грехов допустимо — мы хотим получить этот «рецепт». Психология предлагает решить свои глобальные проблемы дешево, а религия предлагает «дорого и богато».
Мы должны признать, что можем войти в Рай только через смерть себя-греховных. Мы должны дойти до того, чтобы убить своего «ветхого человека». Мы сами должны быть проповедниками не только каких-то истин, но и жизни христианской. Мы должны быть носителями этих традиций, участниками этого дела. Психология предлагает за пять сеансов решить все проблемы, а батюшка, если опыта не имеет, то даже и сроки не называет.
— Вам не кажется, что иногда в нашем церковном народе среди духовенства или мирян бывают проявления миссиофобии в том плане, что к миссионерам в принципе настороженно относятся и пытаются найти какие-то недостатки в их деятельности? В итоге получается, что ставят палки в колеса миссионерской деятельности.
— Понятно, есть определенная осторожность. Мы как священники стараемся, чтобы жизнь церковных общин шла в русле церковности и правильного духовного устроения. Иногда наши пасомые резко вырываются в сторону и делают что-то такое, что нам кажется не соответствующим духу церковности, и кажется, что лучше бы они не делали ничего. Искусство пастыря заключается в том, чтобы так настроить жизнь приходской общины, чтобы она делала свое дело и оставалась в рамках церковности. С другой стороны, нужно давать возможность людям дерзать, совершать ошибки, но это уже искусство руководителя, умение доверять и выстраивать.
— Почему так мало миссионеров в нашей огромной Православной Церкви? Если соотносить с территорией и количеством населения?
— Нужно учитывать историческую составляющую. 1990-е годы были временем возрождения церковной жизни, когда задача была не в миссии, а просто в открытии храмов, реставрации, поиске священников, построении церковной жизни в базе. С тех пор прошло еще немного времени, все должно идти постепенно. Невозможно вырастить растение раньше положенного срока. В одном случае Господь благословляет и все идет очень легко, а в другом случае бывает, что Богу не все угодно, потому что не пришло еще время. Здесь нужно молиться, искать, слышать и действовать аккуратно, осторожно, понимая, что есть главная цель миссии — приведение человека ко Христу, чтобы он стал частью церковной общины.
Миссионер приглашает к очень трудному пути. Доведя человека до дверей храма, мы приглашаем его на сложную операцию, и в дальнейшем ему придется решать много проблем. Ты должен так изменить свою жизнь, чтобы подготовить себя к вечности. Нужно уметь так показать путь ко Христу, чтобы он был интересен. В этом трудность миссии и ответ на вопрос, почему нас так мало.
— Что нужно делать человеку, который желает стать миссионером?
— Я думаю, что ему нужно быть членом приходской общины, получить совет и благословение священника и обратиться в профильную структуру в своем регионе.
Беседовал Сергей Комаров
