28 октября Русская Церковь празднует память святителя Афанасия (Сахарова), епископа Ковровского. Святитель и пастырь, богослов и литургист, автор церковных служб, святитель Афанасий является небесным покровителем факультета церковного пения Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. О том, как возрождались традиции церковного пения на факультете, рассказывает его декан протоиерей Алексий Емельянов.
— Наш университет вырос из Богословско-катехизаторских курсов, созданных в 1991 году. Подготовка регентов началась одновременно с богословской подготовкой, не так ли?
— Да, верно. Университет в целом создавался в русле традиций духовных школ Русской Православной Церкви. В соответствии с потребностями Церкви вместе с богословско-пастырской подготовкой в духовных школах параллельно ведется обучение регентов и иконописцев. Конечно, наш университет сейчас готовит и прекрасных православных историков, и филологов, и педагогов, и специалистов по другим специальностям, но все-таки для жизни Церкви в первую очередь необходимы вышеперечисленные три направления.
— В советское время Церковь была притесняема, подвергалась гонениям, многие традиции были утрачены. Где вы находили источники для возрождения певческой традиции?
— Конечно, многое было утрачено. Специфика церковного пения состоит в том, что оно с трудом поддается фиксации. Иконопись, мозаика, фрески — могут сохраняться веками, а церковная музыка передавалась из уст в уста. Конечно, с некоторых пор певческая традиция начала записываться нотами. Но нотами фиксируется только часть традиции. До революции были созданы различные нотные церковные сборники, но в них попадала только ограниченная часть церковно-певческого обихода.
Оказывается, очень трудно отобразить всю вариативность, которая присутствует в богослужебном пении, — в Москве поют так, а в Санкт-Петербурге — иначе, в Костроме и Вологде — уже совсем по-другому, а на юге, в Киеве, — еще иным образом. И это все — многообразие единой певческой традиции. Нотная фиксация несравнима с фиксацией, скажем, архитектурной. Архитекторы занимаются исследованиями, в ходе которых они могут наглядно выявить влияние какого-то стиля архитектуры, скажем романского. Это явственно видно в соответствующих сооружениях, которые дошли до наших дней. В пении, повторюсь, не так. На факультете проводилась и до сих пор проводится большая кропотливая работа по сопоставлению самых разных форм, чтобы проследить единство церковно-певческой традиции.
С чего можно было начать? Естественно, с древнерусского пения, сохранившегося в старообрядческой среде. Специалистам нашего факультета приходилось подробно изучать, как поют старообрядцы. Они сопоставляли живые традиции различных ветвей старообрядчества. Старообрядцы были замкнуты и из поколения в поколение передавали свою певческую культуру. Стремление староверов сохранить все «как оно было» позволило им сохранить свою богослужебную традицию. Парадоксально, но проникновению в древнерусский распев помогло и светское музыковедение. В советскую эпоху возникла школа медиевистики, воспитанники которой занимались с нашими студентами, обучали их крюковой знаменной нотации.
Кроме древнерусского, сохранилось обиходное пение в традициях монастырей. Времени советского периода все-таки не хватило для того, чтобы совсем уничтожить память о том, как пели в этих замечательных певческих центрах. И когда, еще до празднования тысячелетия Крещения Руси, немного оживилась церковная жизнь, еще были живы люди, которые помнили, как раньше пели и смогли передать эти традиции. Например, сохранились отрывочные записи пения насельников Киево-Печерской лавры до ее закрытия Н.С. Хрущевым.
Еще одним источником стали исследования певческих традиций в различных Поместных Православных Церквях, например, грузинского и греческого богослужебного пения. Все эти источники во взаимном обогащении помогают формировать представление о том, какие есть общие законы церковного пения.
В самом начале нашего пути с нами оказались люди, которые могли многое подсказать и вспомнить, в частности, те, кто принадлежал к общине отца Алексия и отца Сергия Мечевых. Они могли передать, как пели на Маросейке. Через отца Валериана Кречетова и отца Владимира Воробьева у наших педагогов был доступ к опыту ныне покойной Елены Владимировны Апушкиной, которая была членом маросейской общины, женой тайного священника отца Константина Апушкина. В годы гонений на православную веру она бережно собирала и перепечатывала воспоминания о маросейских священниках, благодаря ее трудам и усердию издана книга о святом праведном Алексии Мечеве «Пастырь добрый».
В 1950-е годы Елена Владимировна познакомилась со святителем Афанасием (Сахаровым), помогала владыке в трудах, печатала его рукописи на пишущей машинке. При ее непосредственном участии был издан труд владыки «О поминовении усопших по Уставу Православной Церкви», другие его работы. Елена Владимировна оставила о нем яркие воспоминания. Именно с ее голоса были записаны ноты, которые до сих пор широко используются в церковном певческом обиходе. Немногие знают, что именно она явилась тем передаточным звеном традиции, когда не было записанных нот.
Многое дало клиросное служение архимандрита Матфея (Мормыля) в Свято-Троицкой Сергиевой лавре. Когда он начинал свою многолетнюю регентскую деятельность, то встретил тех, кто мог передать что-то из дореволюционной традиции.
Наконец, и старые обиходные сборники можно было использовать.
Кроме того, стали появляться записи из зарубежных певческих эмигрантских центров. Скажем, записи хора Свято-Сергиевского православного института в Париже под управлением Николая Михайловича Осоргина. Приезжал к нам и регент православного собора в Лондоне протоиерей Михаил Фортунатто.
В заключение скажу о том, что факультет церковного пения, будучи создан по инициативе нашего ректора, уже более четверти века руководствуется его наставлениями в исправлении богослужений. Отец Владимир — музыкально одаренный человек. Но решающим обстоятельством является то, что он имел общение со многими замечательными подвижниками ХХ века, через которых ему сообщилось духовное преемство. Благодаря этому наставления отца Владимира по поводу богослужебного пения бесценны.
— Какой же традиции придерживается факультет в обучении церковному пению?
— На протяжении XX века в изобразительном искусстве сначала у специалистов, а затем и у любителей церковного искусства устойчиво сформировалось вкусовое предпочтение: древние канонические церковные изображения считаются непревзойденными образцами. В области церковного пения до сих пор существует существенная чересполосица вкусовых интересов. Например, одни с нетерпением ждут, когда начнут петь «Покаяние» композитора Веделя, а другие признают только знаменное пение. Наконец, сейчас можно в глухой деревне встретить священника, который является знатоком греческого пения и культивирует его на приходе, полагая, что это «наши» византийские истоки.
По всей видимости, на церковной певческой ниве могут цвести разные цветы. Но часто люди, которые оказались покорены знаменным или греческим пением, отрицают все остальное. В церковном изобразительном искусстве никто не будет отрицать достоинство древних мозаик Сицилии или образа «Троицы» преподобного Андрея Рублева. Для всех это — идеал церковного искусства и мировые художественные шедевры. А на церковном клиросе до сих пор могут исполнять подчас совершенно разностилевые песнопения.
На факультете мы стараемся изучать все хорошее — вот наш синтетический принцип. Мы пытаемся человека заразить лучшими образцами, чтобы он мог понять, уловить эти «горизонтальные» связи между разными традициями — Византии, Грузии, России, Сербии.
— Как происходило формирование педагогического коллектива факультета?
— Наш факультет формировался естественным образом из клироса. Отец Владимир Воробьев на тех приходах, где он начинал служить в глухое советское время, сразу старался возродить клирос. Он искал способных молодых людей, привлекал светских музыкантов из своих пасомых, которые могли бы заниматься пением. Эта деятельность проходила в форме домашних занятий, потому что в храмах спеваться было совершенно невозможно, никто бы не рискнул разрешить занятия молодых людей. В ту пору, в конце 1970-х — 80-х гг., это еще было чуть ли не подсудно.
Естественно, что следующим шагом было учить церковному пению детей. Это стало возможно позднее, когда уже появились первые проблески свободы, потому что детей поставить на клирос в брежневское время было, конечно же, совсем нельзя. А когда появилась свобода и в начале 1990-х создавали факультет церковного пения, то он был сформирован из достаточно опытных людей — тех, кто уже пел на клиросе около десяти лет.
— Кто же помогал возрождать певческие традиции, кто стоял у истоков факультета?
— У истоков факультета находилась Евгения Борисовна Резниченко, которая начинала свое регентское служение на клиросе по зову отца Владимира Воробьева. Она профессиональный музыкант, фольклорист. Евгения Борисовна многие годы была заместителем декана по научной работе, сейчас она возглавляет кафедру истории и теории музыки.
Это и Татьяна Ивановна Королева, руководитель нашего факультетского хора, ныне заведующая кафедрой регентования. Она плодотворно изучает певческую традицию в разных ее проявлениях. Сейчас Татьяна Ивановна занялась освоением византийского, греческого пения. До этого она так же активно исследовала древнерусское церковное пение, контактировала со старообрядцами, проводила полевые исследования, взрастила учеников, которые продолжают заниматься этими изысканиями.
Нам очень помогала Марина Борисовна Ефимова, супруга Андрея Борисовича Ефимова, руководителя Миссионерского центра ПСТГУ, которая начинала свое клиросное служение еще при отце Всеволоде Шпиллере, настоятеле Николо-Кузнецкого храма.
Также нам помогали профессиональные музыканты. Во-первых, Ирина Георгиевна Рещикова (+1996), прихожанка Николо-Кузнецкого храма, дочка реэмигрантов, вернувшихся из Франции на родину. Она была преподавателем Гнесинского училища, хоровиком. У нее учились хоровому искусству некоторые наши нынешние педагоги. Она являлась тоже носительницей традиции. Много лет на факультете трудился чудесный человек и замечательный профессионал профессор Андрей Николаевич Мясоедов, учивший не одно поколение российских музыкантов. Но для нас было важным то, что он в детстве и юности был непосредственно связан с священнослужителями прежней Москвы, некоторые из которых канонизированы в лике новомучеников и исповедников Российских.
— Каких же специалистов выпускает факультет церковного пения и можно ли говорить об уникальности их подготовки?
— Факультет готовит хорового дирижера, это прописано в наших документах, у нас аккредитация получена на этот вид образовательной деятельности. А по существу, мы готовим профессиональных церковных регентов, способных не только провести богослужение, но и взять на себя подготовку церковного хора в целом: проводить занятия с людьми, готовить детей и взрослых. Наши выпускники с успехом в этом направлении трудятся. Подавляющее большинство наших выпускников работает по специальности, они все востребованы независимо от того, как сложилась жизнь. Даже после перерыва, например, по уходу за детьми, они способны вернуться к своей профессиональной деятельности, так как эти навыки не уходят, квалификация не исчезает. Выпускники занимаются и исследовательской деятельностью — сейчас у нас готовится несколько кандидатских диссертаций.
На факультете преподают представители различных славных музыкальных школ России. Профессор Санкт-Петербургской консерватории руководит студентами и аспирантами. Давние связи у нас, конечно же, с Московской консерваторией и с Академией имени Гнесиных. С самого начала эти контакты были установлены, и мы себя мыслили открытым учебным заведением. Наша музыкальная составляющая соответствует российским музыкальным хоровым дирижерским стандартам, а наша регентская составляющая — это наше ноу-хау, мы его формировали все эти годы. Мы готовим наших студентов в постоянном взаимодействии с теми, кто занимается практикой — церковными регентами.
На факультете церковного пения мы готовим уникальных специалистов для нашей Церкви. Почему? Во многих музыкальных вузах есть хоровые отделения — в той же Консерватории, в Академии Гнесиных. Но светские хоровые музыканты совершенно лишены всякой клиросной подготовки. Когда они устраиваются работать на церковные клиросы, а это делают многие хоровики, то они просто поют по нотам, не понимая, в чем специфика церковного богослужебного пения. Действительно, они могут спеть все с листа. Но церковное пение, если его не мыслить в отрыве от богослужения, а воспринимать как его неотъемлемую часть, не исчерпывается лишь одними нотами.
С другой стороны, в Русской Православной Церкви почти во всех духовных учебных заведениях теперь есть регентские школы или регентские курсы, но там не могут дать университетской широты музыкальной подготовки, потому что на это они не нацелены. Оказалось, что этот уникальный симбиоз достигнут пока только у нас, на факультете церковного пения — в музыкальной области мы остаемся уникальными. Наш выпускник мыслился всегда и как человек, который осваивает стандартную государственную хоровую специальность, и как человек, который одновременно полностью подготовлен к специфике именно клиросного служения.
— Как святитель Афанасий (Сахаров) стал небесным покровителем факультета церковного пения?
— Известно, что святитель Афанасий Сахаров формально никогда не был клиросным служителем. Но фактически с юности, с момента пострига в Свято-Троицкой Сергиевой лавре, он был участником монастырского уставного богослужения и остался его трепетным служителем на всю свою жизнь. Он был свидетелем роскошного состояния богослужения в имперской России. И в годы лихолетья, когда вообще никак нельзя было совершать богослужения, а если это и удавалось, то каким-то чрезвычайно скромным, даже, можно выразиться, убогим образом, он продолжал хранить любовь к церковному благочестию.
Эта любовь вылилась в то, что он стал создателем совершенно чудной Службы всем русским святым. Он получил на это общецерковное благословение от отцов Всероссийского Поместного Собора 1917-1918 гг., участником которого он тоже являлся. На Соборе было принято решение о воссоздании празднования памяти всех русских святых и о подготовке такой службы. Тем самым, он является святым отцом-вдохновителем богослужения. Ибо церковное пение мы не мыслим в отрыве от богослужения. Поэтому мы почитаем святителя Афанасия как своего покровителя.
Вообще, это была инициатива наших факультетских почитателей святителя Афанасия, и мы все ее вместе дружно поддержали. Татьяна Ивановна Королева, руководитель нашего хора, участвовала в подготовке материалов для прославления владыки Афанасия и была участником исторического события — прославления святителя Афанасия (Сахарова), епископа Ковровского. Мы регулярно ездим поклониться его святым мощам, которые почивают во Владимире, в его мемориальный дом, который сохраняется в Петушках. В день его памяти проводим у себя торжественную службу, стараемся, чтобы все поучаствовали, помолились в этот день. Это почитание святителя Афанасия нас всех на факультете очень сближает.
