На портале «Монастырский вестник» опубликовано интервью насельника Сретенского ставропигиального монастыря г. Москвы, редактора сербской версии портала Православие.ru иеромонаха Игнатия (Шестакова), в котором он ответил на вопросы, непосредственно связанные с его послушаниями.
Иеромонах Игнатий (Шестаков) — личность в церковной среде довольно известная. Выпускник исторического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова, вот уже два десятка лет он подвизается в московском Сретенском ставропигиальном монастыре. Одним из его послушаний в настоящее время является должность редактора сербской версии портала Православие.ру. Тем, кто смотрел церемонию отпевания Сербского Патриарха Иринея по телеканалу «Спас», наверняка запомнился закадровый голос и содержательные комментарии отца Игнатия о взаимоотношениях братских христианских народов России и Сербии.
— Отец Игнатий, как и в какое время в вашей жизни возник интерес к Сербии и Балканам?
— Это произошло во многом неосознанно, во время выбора специализации на истфаке в МГУ. Доучившись до третьего курса, я понял, что ничего, кроме Сербии и Балкан меня особо не интересует. В смысле из других научных направлений. Более близкое знакомство с этой темой произошло на семинарах доктора исторических наук Е.Ю. Гуськовой, посвященных конфликту на Балканах 1991-1995 гг. Как-то все это стало интересно и близко. Трагическая история наших славянских братьев, против которых, казалось, воевал весь мир.
Так я выбрал это направление на кафедре истории южных и западных славян. Позднее, уже в монастыре, мы стали переводить для портала Православие.ру новости, связанные с церковными событиями в Сербии.
Но вообще это было что-то иррациональное, как любовь. Человек иногда не может четко объяснить, почему он стал заниматься тем или иным делом в своей жизни. Рационального пути к этому увлечению у меня не было.
— Получается, что ваш монастырь занимается просвещением русских и сербов?
— Думаю, что это нормально для монахов заниматься как просветительской, так и научной деятельностью. Монастыри во всех христианских странах — и на Руси, и в Сербии — всегда были просветительскими центрами. В первую очередь иноки переписывали, тиражировали и толковали Священное Писание, потом занялись книгопечатанием. Это было одним из главных занятий насельников монастырей, которые и были фактически культурными центрами.
При монастырях существовали школы, где люди учились грамоте и Закону Божию. Были и специальные монашеские школы. И сейчас для монаха, получившего, например, гуманитарное образование, естественно заниматься тем, в чем он разбирается. Кроме того, в больших городах монахи, в общем-то, и лишены возможности нормально работать физически. Так что мы больше занимаемся трудом книжным, который, как мне представляется, должен поощряться в монастырях.
В Сретенском монастыре насельники с соответствующим образованием и способностями всегда имели возможность найти себе применение. К примеру, тот же портал Православие.ру изначально был проектом именно Сретенского монастыря. Да и сейчас частично таковым остается. В его работе всегда было задействовано большое количество братии. Также в нашем монастыре действует крупнейшее книжное издательство. И, естественно, те, кто хочет трудиться на ниве просвещения, могут это делать.
Возвращаясь к сербскому вопросу, хочу сказать, что и в области монастырской книжности у нас всегда были очень крепкие связи. Достаточно вспомнить, что целый корпус житий самых почитаемых русских святых в XV веке написал Пахомий Серб, трудившийся в Великом Новгороде, Троице-Сергиевой лавре и других местах. Он создал для нас агиографический канон, заложил основу, фундамент агиографического творчества. Студенты-филологи и историки, верующие и неверующие, знают о таком явлении как южнославянское влияние на русскую литературу, богослужебный язык, книжность.
А мы в свое время, я имею в виду Россию, как минимум весь XIX век учили большую часть сербских архиереев. Большинство из них закончили русские духовные школы в Санкт-Петербурге, Москве, Киеве... И среди пострадавших в ХХ веке новомучеников — примерно половина выпускников наших духовных школ.
Появление сербской версии портала Православия.ру оказалось вполне оправданным. Сейчас сербы ее читают активнее, чем свои официальные церковные сайты.
— Хорошо зная историю, традиции и культуру сербского народа, как вы думаете, есть ли нам чему учиться у наших братьев по вере?
— У сербов можно поучиться гостеприимству, умению дружить, поддерживать личное общение. Сербская Православная Церковь, как и Церковь в России, проходит трудным путем исповедничества. Мы взаимно обогащаемся в общении друг с другом. В каком-то смысле общение, которое бытует в Сербской Церкви, помогает мне выживать в Церкви Русской. Когда мы видим, как на самом деле многообразно и многогранно Православие, то учимся друг у друга чему-то полезному и важному.
— Например?
— Например, доброжелательному открытому человеческое отношению, в основе которого должны быть не только буква закона, но в первую очередь евангельская любовь, простота, доброта и человечность.
— На каких еще послушаниях Вы задействованы в монастыре?
— Мы все, в том числе и я, задействованы в работе издательства Сретенского монастыря, подаем различные идеи, которые воплощаем сами или находим людей, способных их воплотить. Лет двадцать я был редактором сайта Православие.ру. Сейчас, об этом мы уже говорили выше, делаю его сербскую версию. Это отдельный продукт, где мы стараемся отражать важные вехи жизни Русской Православной Церкви.
— Помните время, когда Церковь еще только входила в интернет-пространство? Как это было?
— До Православия.ру, кажется, вообще ничего толкового и не было. Были лишь отдельные слабенькие церковные сайты, которые почти никто не читал. Были еще пара проектов, но они имели скорее какой-то оппозиционный характер. Или же были библиотеки, но это не полноценный журнал. Даже Патриархия.ру появилась позже. В те годы нами изначально была принята очень правильная установка — писать для всех — верующих и неверующих, чтобы помогать людям приходить в Церковь. На мой взгляд, и тогда, и сейчас можно было бы делать намного больше на этом поприще.
Мне кажется, как в международной российской политике, так и в Церкви аналитика у нас традиционно «хромает». Мы постоянно оправдываемся или защищаемся от нападений вместо того, чтобы предупреждать атаки и самим формировать информационную повестку. Нередко какие-то даже очень важные темы у нас не особенно внятно выглядят в медийном пространстве.
— А каким должен быть, на ваш взгляд, монастырский сайт?
— Сейчас, кажется, уже отпала необходимость обсуждать, нужны ли монастырям сайты. Сайты нужны всем, но только вот какие именно? Очевидно, что на монастырских страничках должна содержаться максимально интересная и полезная информация: история обители, ее святыни, контакты, расписание богослужений, телефоны паломнических центров или гостиниц, схема проезда до монастыря. Я думаю, что обязательно должна быть размещена информация, из которой человеку было бы понятно, может ли он приехать в монастырь на послушание и какие именно послушания есть в обители. Ведь бывает так, что люди живут в нескольких километрах от монастыря и не знают о его существовании. Не знают, что можно приехать помолиться, чем-то помочь, возможно пожить и поработать в монастыре.
— Как вы думаете, мирянам интересно заглядывать в приоткрытую дверь монашеской кельи и насколько широко она может быть открыта?
— Мирянам, конечно же, интересно знать, что происходит в монастыре. Но насколько широко эта информация может быть открыта, зависит от того, какой это монастырь и где он находится. Вообще, люди слишком любопытны, но совать свой нос во все монастырские закоулки я бы никому не советовал. Это неполезно и, в общем-то, опасно с духовной точки зрения.
Думаю, что и монахи, а особенно игумены и архиереи не должны слишком сильно рассчитывать на информационный ресурс монастырей. Вообще не надо ждать чудес от Интернета. Он не решит всех проблем монашества или конкретного монастыря. И не надо слишком им увлекаться. Для неокрепших в духовном смысле людей подобное увлечение может быть даже опасным. Порой приходится в Сети видеть, как молодые монахи выкладывают снимки, на которых они едят, гуляют, молятся, путешествуют. Но ведь это полная противоположность тому, что представляет из себя монашеская жизнь.
Я считаю, что совершенно необязательно всем заводить страницы в социальных сетях, особенно в Инстаграм. Святые уходили, бежали от этого мира. Это в природе монашества… Монах не должен фотографировать каждый свой шаг.
Главное дело монаха — стяжание мирного духа, общение с Богом, борьба со страстями. Не надо обольщаться: пока мы не достигнем определенного уровня, нам просто нечего дать людям. Сейчас большая часть монахов, особенно молодых, оказалась втянута в соцсети. Но в них действуют свои законы, и если ты хочешь быть даже просто нормальным человеком, а уж тем более если стремишься к христианскому идеалу, ты никогда не сможешь быть в этом мире на первых ролях. Понятие рейтинга в информационном пространстве вступает в противоречие с самим существом нашей жизни. Поэтому, когда начальство спрашивало нас о рейтингах, я всегда отвечал, что мы не должны становиться их заложниками. Как не должны становиться заложниками образа, который формирует Инстаграм, например. Иначе с нами может случиться то, что случилось в свое время с геологами, находившими уран или еще какие-то ископаемые, о свойствах которых они не знали, и просто умирали потом от лучевой болезни. Не мы придумали эту игру, ее придумал кто-то другой. Но когда мы начинаем в нее играть, от нас может ничего не остаться. Мы не превзойдем и не переиграем этот мир, но можем заразиться его духом и умереть как монахи.
— Как протекает жизнь в монастыре во время пандемии?
— Замечательно. Настоящая монашеская жизнь, какой она и должна быть, если, конечно, не брать в расчет ее экономическую составляющую, которая так или иначе коснулась всех нас. Многие монастыри зависят от количества своих прихожан. И мы тоже. Например, наш книжный магазин.
Но зато хотя бы какое-то время мы побыли в изоляции. Знаете, сформировавшийся в церковной среде тренд, что монастыри должны заниматься многими вещами, все-таки давит на монашество, которое несомненно страдает от этого. Мы — иноки, это означает, что мы иные. Мы должны отличаться от этого мира. Монастырь — это ведь все-таки не колхоз «Светлый путь».
Если монашество деградирует как институт, то ничего в Церкви хорошего не будет: ни в Русской, ни в какой-то другой. Все, что мы смогли воспринять от своих предшественников, мы должны хотя бы в какой-то мере постараться сохранить…
Мы сейчас находимся в центре Москвы и нередко чувствуем себя реаниматологами, принимая исповеди и беседуя с приходящими из мира людьми. Основной нашей задачей стало окормление тех, кто сюда приходит. Но нам просто нечего будет им дать, если мы будем распыляться на многообразные дела, которыми принято заниматься в миру.
Беседовала Юлия Стихарева
