Интервью Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II газете «Коммерсантъ» (№ 1 (2840) от 09.01.2004).
— Прошедший год — год выборов в Государственную Думу, а нынешний — год президентских выборов. Поступают ли в адрес Церкви обращения каких-либо политиков с просьбой оказать им поддержку на выборах?
— В последние годы Церковь неоднократно разъясняла свою позицию о недопустимости поддержки церковной Полнотой той или иной политической партии. Такого рода поддержка противоречит самой природе Церкви, ее миссии в мире — объединять людей в их следовании Христовым заповедям, и прежде всего — в любви ко Господу и друг ко другу, в каждодневной совместной борьбе со злом и искушениями мира сего. Таким образом, Церковь есть место встречи и совместного делания носителей различных, подчас противоположных политических взглядов, ибо партий много, они приходят и уходят, а Христос един для всех и навсегда. И потому Церковь Божия не имеет права стать политической союзницей для одних, автоматически превратившись в политическую противницу для других. Мы не можем допустить, чтобы человек, имеющий те или иные политические убеждения, получил из наших же рук основания сказать себе: я не переступлю порог этого храма, потому что здесь находят поддержку мои политические оппоненты.
Кроме того, привнесение вероисповедного компонента в политическую борьбу грозит превращением межпартийного соперничества, без которого немыслим политический процесс, в религиозно окрашенное противостояние, последствия которого могут оказаться весьма серьезными. Наше отношение к данному вопросу фундаментально аргументировано в Основах социальной концепции Русской Православной Церкви. Следует отметить, что в последние годы политики стали с пониманием и уважением относиться к занимаемой Церковью позиции, и обращений с просьбой о поддержке на выборах стало значительно меньше.
Одновременно с удовлетворением констатирую, что в последнее время в программах и заявлениях лидеров различных политических партий и движений России все больше внимания уделяется духовно-нравственным аспектам жизни человека и общества, необходимости созидать будущее нашей страны на основе исконных религиозных ценностей.
— Сейчас по стране идут масштабные восстановления храмов и монастырей. На какие средства Церковь восстанавливает свои объекты и строит новые? Как происходит привлечение инвестиций на церковные проекты?
— Как правило, финансовую базу восстановления порушенных монастырей и храмов составляют пожертвования верующих, чего, конечно, явно недостаточно, особенно если принять во внимание крайне бедственное положение возвращаемых храмов и невысокий уровень доходов большинства жителей нашей страны.
Нередко ощутимую поддержку оказывают промышленные предприятия, коммерческие структуры, иные организации и частные лица, движимые чувством исторической, духовной, социальной ответственности перед Отечеством и Церковью. В других случаях помощь может поступить от государства, например, если речь идет о восстановлении храма, являющегося памятником архитектуры. Правда, такая помощь — лишь очень малая часть того, что требуется.
— Известно, что существует практика предоставления за определенную плату различным организациям для собраний и конференций Зала церковных Соборов Храма Христа Спасителя и конференц-зала гостиничного комплекса Московского Патриархата «Даниловский». Какие еще дополнительные источники дохода есть у Церкви?
— Зал церковных Соборов не является частью сакрального пространства Храма. Он используется для самых разных мероприятий, в том числе светских, по договоренности с Фондом финансовой поддержки Храма Христа Спасителя. Фонд, в частности, отвечает за техническое состояние храмового комплекса. Впрочем, что касается предоставления Зала церковных Соборов и прилегающих помещений различным организациям, то следует отметить, что далеко не всякое общественное объединение может рассчитывать на проведение своего мероприятия в таком месте. Как правило, при принятии решения о выделении Зала церковных Соборов принимаются во внимание и репутация, и сфера деятельности организации, и содержание самого мероприятия.
Об основных составляющих церковного бюджета мне уже неоднократно приходилось рассказывать в средствах массовой информации. Он складывается из отчислений, поступающих от епархий, монастырей и храмов, из доходов художественно-производственного предприятия Московского Патриархата «Софрино» и упомянутого гостиничного комплекса «Даниловский», частных пожертвований верующих.
На местах приносит средства возрождающаяся хозяйственная деятельность монастырей и приходов — книгоиздательство, традиционные промыслы. Многие монастыри и монастырские подворья занимаются сельским хозяйством, держат пасеки, сыроварни и тому подобное. Все это позволяет в какой-то мере компенсировать значительные затраты Церкви на восстановление храмов и монастырей, осуществлять общественно значимые социальные и образовательные программы.
— Может ли Церковь заниматься коммерческой деятельностью, чтобы быть независимой от власти и бизнеса?
— Церковные структуры могут заниматься хозяйственно-экономической деятельностью опосредствованно, через создаваемые ими или при их участии социально ориентированные производства. Однако целью такой деятельности является не стяжание или умножение прибыли как таковые, а вполне конкретная задача поддержания экономической независимости и, следовательно, морального самостояния Церкви в нынешних условиях рыночной экономики, финансирования общецерковных учреждений и программ социального служения Церкви.
При этом доходы таких предприятий облагаются налогами на общих основаниях. Из налогооблагаемой базы исключаются лишь суммы, поступающие от реализации религиозной литературы и предметов религиозного назначения и расходуемые на осуществление уставных целей Церкви.
Нередкие случаи благотворительных взносов на нужды Церкви со стороны отечественного бизнеса никак не сказываются на ее независимости, поскольку имеют смысл именно церковного пожертвования и потому никогда не сопровождаются и не должны сопровождаться какими-либо дополнительными условиями. Что же касается независимости Церкви от светской власти, то в нынешнее время государство основывает свои отношения с Церковью на принципах взаимного уважения, конструктивного соработничества на благо общества, невмешательства в дела внутреннего церковного устроения, и потому современное состояние церковно-государственных отношений видится мне близким к оптимальному. Справедливости ради нужно сказать, что не все вопросы в наших отношениях нашли окончательное решение — есть проблемы в сфере налогообложения религиозных организаций, осуществления права граждан на религиозное образование и некоторые иные. По этим вопросам мы поддерживаем нелегкий, но перспективный диалог со светской властью.
— С 1 января 2004 года в России должна вступить в законную силу Глава 30 Налогового кодекса («Налог на имущество организаций»), согласно которой имущество Церкви, используемое не в религиозных целях, будет облагаться налогом на общих основаниях. Какие последствия, на Ваш взгляд, могут наступить для Церкви после этого?
— Если в двух словах, то самые неблагоприятные. Дело в том, что вступлением в силу Главы 30 Налогового кодекса в ее нынешней редакции ставится под удар сама возможность религиозной деятельности наших монастырей, духовных школ, епархий и приходов. Более того, это прямо повлияет на осуществление церковных социальных программ, многие из которых сейчас только начинают возрождаться и разворачиваться. Потому что, согласно новой редакции Налогового кодекса, от налогообложения будет освобождено только имущество, используемое религиозными организациями «для религиозной деятельности». Это — слишком расплывчатая формулировка, оставляющая без ответа множество вопросов. И, значит, в каждом конкретном случае ответ будет таким, каким его видит конкретный чиновник налогового ведомства.
Судите сами: считать ли религиозной деятельностью, например, труд во славу Божию монахов на монастырском подворье с использованием сельскохозяйственной техники? Или издательскую деятельность по выпуску духовной литературы с применением соответствующего типографского и компьютерного оборудования? Или содержание гостиницы или автобусов для нужд паломников по святым местам? Или обучение воспитанников в Духовной семинарии или академии, особенно учитывая, что в нашей стране эта категория учебных заведений до сих пор лишена государственной аттестации и аккредитации?
Для налогового чиновника, принимающего решения, ответ на эти вопросы может зависеть от многих причин — от личных мировоззренческих установок, от мнения руководства его ведомства, от позиции главы административной власти региона и так далее. И потому особая духовная логика верующего может существенно отличаться от формальной логики налоговика. Ведь для церковных людей труд во славу Божию однозначно является составной частью того, что на языке налогового закона именуется «религиозной деятельностью». Для Церкви это в том числе и исполнение заповеди Спасителя о любви к ближнему, потому что монастырское подворье обеспечивает не только нужды самой монашеской обители, но и позволяет кормить стекающихся сюда паломников, а также бездомных, нищих и обездоленных людей. Книгоиздательская же деятельность не только пополняет церковный бюджет, но и в первую очередь служит делу проповеди Слова Божия в мире, в конечном счете способствуя оздоровлению нравственного климата в стране, в чем сегодня заинтересовано все общество.
Многие люди сегодня расценивают как истинное чудо Божие возрождение церковной жизни в разрушенных обителях и церквях, восстановление монастырских и приходских хозяйств, церковных приютов, детских домов и богаделен. Более чем убежден: всего этого просто-напросто могло бы не быть, если бы в свое время в нашем законодательстве содержались нормы, ныне появившиеся в Главе 30 Налогового кодекса. Ныне дальнейшее укрепление и нестесненное развитие Русской Церкви поставлено под угрозу.
Помимо всего прочего, сложившаяся ситуация красноречиво иллюстрирует тезис о различии природ государства и Церкви, ибо один и тот же налоговый закон одновременно способствует упрочению экономических позиций государства и ослаблению экономических позиций Церкви. Но вот главный вопрос: а может ли в принципе быть сильной Россия со слабой Православной Церковью?
А между тем во всем мире давно признано, что Церковь и иные религиозные организации являются некоммерческими и бесприбыльными. Средства, зарабатываемые Церковью, не оседают в карманах учредителей, как это бывает в коммерческих фирмах, а возвращаются людям. Об этом приходилось напоминать и тогда, когда принималась глава Налогового кодекса о налоге на прибыль, и во многих других случаях. К слову, в ситуации с имуществом Российской Академии наук, деятельность которой также не является коммерческой и не предполагает получения прибыли, была принята во внимание общественная и государственная значимость ее работы, в результате чего имущество РАН оказалось освобожденным от налогообложения. Представлялось бы совершенно логичным и естественным распространить этот подход и на Церковь. Однако законодателем это сделано не было. Я не вижу разумного объяснения этому странному налоговому парадоксу.
Изменение налогового законодательства вскрывает и серьезную проблему богословского характера. Общеизвестно, что церковная собственность может формироваться различными путями, однако в ее основе неизменно лежат добровольные пожертвования личных средств верующих, приносимые людьми во Имя Божие. Церковные пожертвования являются особым случаем экономических и социальных отношений, и поэтому на них не могут автоматически распространяться финансовые законы государства, в том числе и государственное налогообложение. «Любые посягательства на пожертвования верующих являются преступлением перед людьми и Богом», — говорится в Основах социальной концепции Русской Православной Церкви. Поэтому наш диалог с властями предержащими на эту тему ведется не только во имя того, чтобы сохранить те достаточно скромные материальные возможности для возрождения и развития, которые есть сегодня у Церкви, но и с тем, чтобы удержать недостаточно воцерковленных людей, принимающих решения, от невольного святотатства — посягательства на приносимую Богу жертву.
— В некоторых европейских странах существует церковный налог. Как Вы думаете, нужно ли ввести подобный налог в России?
— Действительно, в некоторых странах Западной Европы исторически сложилась практика государственного сбора и распределения добровольно вносимого гражданами церковного налога. Это способствует — при соблюдении принципа свободы совести — эффективному развитию социальной деятельности религиозных организаций, упрощает общественный и государственный контроль за целевым использованием выделяемых средств, гарантирует справедливое распределение денег между религиозными общинами данной страны пропорционально численности их членов.
В России подобного налога никогда не существовало. Однако думаю, что его введение (как и введение любого нового налога) стало бы мерой непопулярной, вызвав большее вопросов, чем решив проблем. Со стороны Церкви ранее высказывалась несколько другая идея — передавать благотворительным церковным структурам ту часть подоходного налога граждан, которая расходуется государством на социальную поддержку неимущих, иные виды помощи людям и семьям, оказавшимся за чертой бедности. Подобная модель, в которой социальное служение Церкви сочетается с государственной заботой о судьбах людей, могла бы открыть новую страницу в успешно складывающемся партнерстве Церкви и государства.
Как бы то ни было, сейчас Церковь считает наиболее актуальной задачей обеспечение нормальной жизнедеятельности православных общин и содействие сохранению их социальных программ, а это, в свою очередь, зависит от пересмотра упоминавшейся главы Налогового кодекса.
— Чем закончился Ваш призыв к зарубежным иерархам об изменении церковных структур в Европе, то есть к образованию самоуправляемого митрополичьего округа, включающего епархии, приходы, монастыри и общины русского происхождения и русской традиции в Западной Европе?
— Обращение было с интересом воспринято как православными иерархами, так и церковной общественностью Западной Европы. Началась серьезная дискуссия, в процессе которой происходит духовное осмысление как нашей истории, так и нынешней роли русской эмиграции. Естественно, высказываются разные мнения. Вместе с тем, уже первая реакция показала, что вопрос единства русских людей за пределами Отечества назрел и требует своего решения.
— Находясь с визитом в США, Президент России Владимир Путин встретился с Первоиерархом РПЦЗ митрополитом Лавром. В ходе встречи В.В. Путин передал от Вашего имени владыке Лавру письмо и приглашение посетить Россию. Недавно в Москве побывали три архиерея РПЦЗ. Что означают эти шаги с обеих сторон?
— Разделение русского народа в результате революции и гражданской войны стало национальной трагедией ХХ века. Следствием ее стало и церковное разделение. Сейчас преграды к восстановлению единства пали. Мы готовы к взаимоуважительной дискуссии без каких-либо предварительных условий. Невозможно в один момент преодолеть накопившиеся разногласия. Однако мы рады, что сделали первый шаг к исполнению многолетнего желания наших соотечественников как на Родине, так и за ее пределами.
— Какое участие принимают Президент России и светская власть в целом в процессе воссоединения Московского Патриархата и Зарубежной Церкви?
— Восстановление церковного единства есть дело Церкви. Оно станет итогом диалога ответственных представителей Московского Патриархата и Русской Православной Церкви за границей. Но доброе внимание к этому вопросу со стороны общества, власти, лично Президента нашей страны мы воспринимаем с удовлетворением. Во многих документах Зарубежной Церкви говорится, что ее обособленность будет сохраняться до тех пор, пока в России действует безбожная власть. Поэтому, думаю, для архиереев Русской Зарубежной церкви было важно лично встретиться с В.В. Путиным и сделать свои выводы в отношении того, правомерно ли вообще рассматривать нынешнюю государственную власть в России в качестве «безбожной».
