30 мая 2017 года исполнилось три года с того времени, как решением Священного Синода Марфо-Мариинская обитель милосердия преобразована в ставропигиальный женский монастырь с сохранением особого уклада жизни, восходящего к основательнице обители преподобномученице Елисавете. Об истории Марфо-Мариинской обители и о ее жизни рассказала игумения Елисавета (Позднякова).
— Матушка Елисавета, как сообщалось на сайте Патриархии, 30 мая 2014 года решением Священного Синода Русской Православной Церкви Марфо-Мариинская обитель милосердия преобразована в ставропигиальный женский монастырь с сохранением особого уклада жизни, восходящего к основательнице обители преподобномученице Елисавете. Что имеется в виду под «особым укладом жизни»?
— Создавая свою обитель, великая княгиня Елисавета Феодоровна видела ее отличающейся от обычного монастыря. К монашеству она относилась очень трепетно и желала его для себя, но считала, что монашеское служение несовместимо с социальной деятельностью.
Великая княгиня стремилась найти такую форму общежития и служения, которая позволяла бы сестрам соединить монашеский уклад жизни со служением ближним. После долгих поисков она обратилась к опыту древней Церкви, к служению диаконисс. В древней Церкви диакониссами назывались женщины, решившие посвятить свою жизнь служению Богу и жившие при храме. Было две ступени посвящения диаконисс. Первая — диакониссы по одеянию — предполагала посвящение женщин от 25 до 40 лет, в обязанности которых входила, в основном, помощь нуждающимся членам церковной общины. Вторая ступень (после 40 лет) — диакониссы по рукоположению (хиротесии) — предполагала вступление женщины в клир, помощь священнику при совершении таинства Крещения, поддержание порядка на женской половине (в древней Церкви мужчины и женщины стояли в разных частях храма, имевших отдельные входы), содержание в чистоте алтаря.
Елисавета Феодоровна считала приемлемой для сестер своей обители только первую, начальную ступень посвящения диаконисс, которые бы жили в обители по уставу общежительного монастыря, носили особую одежду и занимались служением нуждающимся. В качестве второй ступени Елисавета Феодоровна предполагала постриг в мантию — монашество. Великая княгиня считала невозможным для современных женщин рукоположение, введение в клир из-за их излишней самостоятельности и своеволия.
Сегодня мы можем говорить о том, что великая княгиня хорошо чувствовала состояние современной женщины и видела далеко вперед, доказательством чему служит женское священство в протестантской церкви, которое своими корнями восходит к общине диаконисс пастора Флиднера, основанной в первой половине XIX века, и подобным общинам в Англиканской Церкви. Но не этим руководствовалась Великая княгиня, выбирая в качестве второй ступени для своих сестер монашество. Елисавета Феодоровна очень любила монашество. Стремясь к нему всей душой, она желала его для себя и своих сестер, но не считала возможным совместить эти два служения. Она видела возможность монашеского уединения и усиленного молитвенного подвига как награду для своих сестер после понесенных трудов на благо ближних. Для этого великая княгиня предполагала создать уединенный скит за пределами Москвы.
Сегодня в нашей обители сохраняются особенности, заложенные Елисаветой Феодоровной: у нас есть сестры монашествующие, а есть сестры милосердия, или белые сестры, как мы их называем.
— Внешне, как я понимаю, их можно отличить по одеянию?
— Монашествующие ходят в монашеской черной одежде, а белые сестры — в той форме, которую создала для них великая княгиня.
— Она разработала для сестер милосердия особую форму? Что же она собой представляет?
— Одежда сестер милосердия подобна иноческой: они носят подрясник серого цвета и белый апостольник, закрывающий лоб. При великой княгине сестры носили еще крест и в холодную погоду серое покрывало поверх апостольника.
— Монашествующие сестры не занимаются социальной деятельностью?
— Монашествующие сестры выполняют церковные, хозяйственные и административные послушания. Но в случае необходимости любая сестра может подменить другую на ее послушании, и тогда монашествующие сестры тоже с радостью и готовностью участвуют в социальном служении. Сейчас в обители всего тридцать сестер (монашествующих и сестер милосердия), и для той деятельности, которую мы ведем, это совсем немного.
Послушания сестер милосердия, в первую очередь, связаны с социальной деятельностью. Это патронажная служба вне обители, когда сестры выезжают для помощи на дому одиноким, престарелым и нуждающимся людям, а также социальные проекты на нашей территории.
— Матушка Елисавета, Вы сказали, что сейчас в обители живут тридцать сестер. Сколько их было при великой княгине?
— На момент закрытия в обители проживало сто пятнадцать сестер. Конечно, они пришли не сразу, а собирались постепенно.
— Означает ли такое количество сестер, что существуют какие-то ограничения по их приему в вашу обитель?
— Нет, особых ограничений мы не ставим и готовы принять новых сестер, но поскольку наша обитель немножко особенная, то и требования к сестрам у нас завышенные. Всем нашим сестрам — как монашествующим, так и сестрам милосердия — приходится много, очень много общаться с людьми. И потому так важно, чтобы поступающая в обитель сестра была к этому готова. Ведь многие из тех, кто стремится в монастырь, ищут молитвенного уединения в келье. В нашей обители это возможно далеко не всегда.
Хотя в Волоколамском районе у нас есть монашеское подворье, где живут только монашествующие сестры. Там более строгий устав и нет никаких социальных объектов: сестры живут, молятся и трудятся на обычных монастырских послушаниях.
— И все же: трудно ли попасть к вам в обитель?
— Я не думаю, что это трудно. Желающих стать сестрой Марфо-Мариинской обители мы приглашаем на собеседование, на котором совместно с пришедшей стараемся понять, правильно ли она понимает, куда пришла, и действительно ли ищет именно той жизни, которая есть в обители.
После собеседования мы предлагаем увидеть все своими глазами, попробовать пожить жизнью сестер. Для этого желающая поступить в обитель приезжает сюда каждый день к утреннему правилу и целый день живет вместе с сестрами по их расписанию, а после вечернего правила уезжает домой. При этом она находится в послушании у благочинной, выполняет различные хозяйственные поручения.
Если нареканий нет, новой сестре разрешается поселиться в обители. Испытательный срок продолжается, мы присматриваемся к ней. Когда же становится очевидно, что сестра «на своем месте», ей позволяется написать прошение на вступление в число сестер обители, а мы со своей стороны подаем прошение Святейшему Патриарху с просьбой принять ее в число наших насельниц.
— Если какая-либо сестра обители решит отойти от социального служения, чтобы посвятить свою жизнь молитве, она это может сделать?
— Если сестра подойдет ко мне и скажет, что хочет монашеского пострига, моей задачей будет понять, чем вызвано это ее решение. Если она устала от общения с людьми, которые нуждаются в нашей помощи, и решила, что в монашестве ей будет намного легче, нужно будет объяснить сестре, что это не так, и дать ей возможность отдохнуть, чтобы она могла вновь собраться с силами. Ведь служение людям — это очень и очень тяжелая работа, и со временем у каждой сестры может закончиться запас сил.
Если же я увижу, что сестра всем сердцем и душой стремится к монашескому подвигу, не легкому, а на самом деле даже более трудному, что она готова к беспрекословному послушанию и монашескому тернистому пути, то тогда, конечно, препятствий быть не может, и мы будем говорить о принятии ею пострига.
— Матушка, я читал, что при Елисавете Феодоровне сестры милосердия спустя какое-то время могли покинуть монастырь и вернуться в мир. Этого правила нет сегодня в Марфо-Мариинской обители?
— Еще до моего прихода в обитель состоялось посвящение сестер милосердия на всю жизнь, то есть сегодняшние сестры не имеют право покидать обитель и впоследствии могут принять только монашеский постриг. Сейчас идет речь о том, чтобы вернуться к правилам, принятым великой княгиней: если сестра милосердия не принимает монашеский постриг, она должна иметь возможность, если захочет, вернуться в мир. И пусть, как при великой княгине, сестры послужат кто год, кто три, кто пять, а по истечении этого срока, если захотят, смогут вернуться в мир и выйти замуж...
В Соловецком монастыре с давних пор существовали так называемые «годовики» — люди, которые приезжали туда на год по обету. Если человек хотел поблагодарить Господа за какое-то событие в своей жизни, он давал обещание в случае успешного разрешения тяжелой ситуации приехать на Соловки и год потрудиться в монастыре, а потом вернуться обратно в мир. И таких «годовиков» было немало.
Я думаю, подобное временное служение — вещь очень правильная, особенно для женщин. В наши дни многим православным девушкам очень трудно настроить себя на правильный лад, обрести верный внутренний православный стержень для создания семьи. А такое — пусть и непродолжительное — социальное служение ближним, строгая жизнь по уставу обители может стать тем инструментом, который настроит девушку на правильный лад.
Одно время в стенах обители почти целый год жили сестры, которые учились на патронажных курсах при Свято-Димитриевском училище. Из всех сестер — а их было семь — в нашем монастыре осталась лишь одна. Остальные вернулись в мир. Некоторые вышли замуж, иные открыли сестричества в своих регионах или вступили в уже существующие. Так что подобный подход, несомненно, дает хорошие плоды.
В наше время есть немало православных девушек, которые чувствуют себя немного потерянными. И среди них есть девушки, которые мысленно примеряют на себя монашество, но не уверены, смогут ли осилить эту дорогу. Вот для них возможность временного служения людям в нашей обители является оптимальным вариантом. Я думаю, что под конец годичного срока девушка поймет, хочет ли она оставаться в монастыре или нет.
Два пути
— Почему обитель носит название Марфо-Мариинской?
— Выбирая название для своей обители, Елисавета Феодоровна решила посвятить ее святым праведным Марфе и Марии — сестрам праведного Лазаря Четверодневного. Христос неоднократно бывал в доме Лазаря, и в Евангелии есть рассказ о том, как Мария села однажды у ног Христа и стала слушать Его учение, тогда как Марфа в это время одна заботилась об угощении Гостя. Это было не в традиции иудейских женщин — сидеть с мужчинами и слушать их разговоры, но Мария не могла оторваться и продолжала с жадностью ловить слова Христа. «Марфа же заботилась о большом угощении и подошедши сказала: Господи! Или Тебе нужды нет, что сестра моя одну меня оставила служить? Скажи ей, чтобы помогла мне. Иисус же сказал ей в ответ: Марфа! Марфа! Ты заботишься и суетишься о многом, а одно только нужно. Мария же избрала благую часть, которая не отнимется у нее» (Лк. 10:40-42). Как толкуют святые отцы, Христос не осудил ни ту, ни другую, и этот Евангельский эпизод указывает на два пути служения Богу: путь молитвенный, созерцательный и путь деятельной любви.
Великая княгиня считала, что деятельное служение людям не может быть полноценным, если оно не основывается на служении Господу, выражающемся, в первую очередь, в молитве. Служение сестер Марфо-Мариинской обители есть соединение двух служений Богу: созерцательного и деятельного. Два служения: служение монашеское и служение милосердия, «служение Марии» и «служение Марфы» — объединяются под кровом обители, органично сосуществуя и не мешая одно другому, причем второе из них обретает особенную силу благодаря тому, что подкрепляется первым.
— Какие формы социального служения, предложенные свыше ста лет назад княгиней Елисаветой Феодоровной, сохранились у вас сегодня?
— Прежде всего надо понимать, что все, что делала великая княгиня, не было ею выдумано просто так — она исходила из потребностей своего времени. Она думала о конкретных несчастных людях, ютившихся в подвалах на Хитровом рынке, и искала способы помочь им: пристроить сирот и детей пьяниц, помочь девушкам, приехавшим из деревни и не имевшим средств к существованию, получить образование и выйти замуж, чтобы не допустить их до голодной смерти или падения. Когда началась война, в лазарет обители стали принимать самых тяжелых раненых.
Современные проекты обители продиктованы нуждами нашего времени. Сегодня, как и во времена великой княгини, у нас есть детский дом, потому что, к сожалению, и в наши дни это актуально, как и сто лет назад, и едва ли не больше. Занимаемся мы и детьми-инвалидами — им также нужна наша помощь. Великая княгиня Елисавета Феодоровна помогала увечным воинам. В 1908 году была открыта специальная больница-лазарет для увечных воинов.
Одно из основных направлений нашей деятельности сегодня — это помощь детям-сиротам. При обители есть детский дом. Мы тесно сотрудничаем с Департаментом социальной защиты, с органами опеки нашего района. Детей нам передают официально из органов опеки.
— Вы берете только девочек?
— Только девочек: у нас женская обитель. И вот если появляется какая-нибудь девочка-сирота из церковной семьи или если она по каким-то причинам хочет жить в православном детском доме, ее отдают нам.
— И сколько у вас сейчас таких детей?
— Около 17 человек, но эта цифра постоянно колеблется. Я объясню почему. Помимо детей, которые поступают к нам через органы опеки, есть так называемый самотек.
— Это что значит? Принесли и анонимно оставили у ворот монастыря?
— Бывает и так. Но бывает, что родители попали в трудную жизненную ситуацию и приводят сюда своего ребенка и просят: «Помогите нам! На время возьмите к себе нашего ребенка».
— И вы соглашаетесь?
— Конечно, людям надо помогать в трудных ситуациях. Это главный завет великой княгини Елисаветы Феодоровны. Ведь лучше мы поможем родителем и на время оставим у себя их малышку, пока они не преодолеют жизненный кризис, чем эти родители будут лишены родительских прав и их ребенок на всю свою детскую жизнь будет отдан в детский дом.
Ведь порой семья бывает хорошая, и родители очень любят своих детей, но по недоразумению или своей наивности такие родители попадают в трудное положение: допустим, взяли кредит или деньги в долг, а потом, чтобы вернуть взятые взаймы средства, они вынуждены много работать или уезжать на заработки, а о ребенке просто некому позаботиться. В такой ситуации мы всегда идем навстречу. Я считаю, что, если есть такая возможность, надо помочь семье встать на ноги, чтобы малыша воспитывала родные, а не чужие люди.
При нашей обители есть специальный Центр семейного устройства, который помогает попавшим в трудную ситуацию родителям встать на ноги.
— Каким образом вы можете помочь? Не станете же вы выплачивать за них кредит?
— Нет, конечно! Но мы можем помочь им с трудоустройством. Ведь часто человек, попав в трудную жизненную ситуацию, теряется, у него опускаются руки, он не знает, что делать. Иной раз такому человеку надо просто дать направление, совет, подсказать, в каком направлении двигаться. Специалисты нашей службы вместе с этими родителями выстраивают четкий план действий, со сроками. И потом отслеживают, как взрослые его выполняют, пока их дети живут в нашей обители.
— Не обижаются ли дети на своих родителей, которые их как, простите, котенка, взяли и отдали в другой дом? Они ведь не понимают, что это на время?
— Чувство обиды у детей, конечно, бывает, и вполне справедливое. Наша задача сделать так, чтобы ребенок продолжал любить родителей, понял бы их. Когда мы беседуем с родителями, то объясняем и пугаем их всячески, говоря, что отдавать ребенка в детский дом — это самый крайний шаг. Каким бы замечательным ни был этот детский дом.
С другой стороны, ребенок у нас постоянно слышит от воспитателей, какие хорошие у него мама и папа, но просто сейчас они не могут быть вместе со своим малышом. Воспитатель объясняет ребенку, что, допустим, «мама сейчас больна и находится в больнице, а ребенок не может жить в доме один без взрослых. А вот когда мама поправится, тогда она придет и заберет свою девочку, и они снова будут вместе. А пока ты поживешь с нами». Ведь у нас есть дети, у которых мамы сидят в тюрьме. Наша задача, чтобы ребенок не разлюбил свою маму. И, как правило, это удается. Ведь детская душа постоянно ищет и ждет маму, и маленькая девочка готова всячески оправдать отсутствие своей мамы и будет ждать ее до последнего. И нам важно эту надежду, это ожидание сохранить.
— Если к вам попадает девочка без родителей, она живет у вас, пока не повзрослеет?
— Никакой самый замечательный детский дом не заменит родителей. Если к нам попадает ребенок со статусом сироты, мы стараемся подобрать ему приемных родителей. У нас в обители действует своя аккредитованная государством школа приемных родителей, где обучаются семьи, желающие принять на воспитание ребенка, где будущим приемным родителям рассказывают, как общаться с ребенком, чтобы он обрел счастье в новой семье. На сегодняшний день это единственная в Москве православная школа приемных родителей.
— Есть ли у вас девочки, которые не хотят уходить к приемным родителям?
— Есть. И в таких случаях мы не настаиваем. Для нас главное желание ребенка.
— И до какого возраста такая девочка может жить в вашем детском доме?
— Официально до 18 лет. Но поскольку мы все-таки не государственный детский дом, то не смотрим на эти сроки и ребенка выпускаем лишь тогда, когда он способен жить самостоятельно. Например, в этом году одна воспитанница нашего детского дома вышла замуж. Другая уже учится в институте. До недавнего времени она жила в обители, но в какой-то момент решила жить самостоятельно, и мы помогли ей снять квартиру. Со всеми нашими воспитанницами мы поддерживаем тесные связи и знаем, как и чем они живут.
— Вы говорили, что одно направление вашей деятельности — это сироты. В чем заключается второе направление?
— Второе — дети-инвалиды. Еще в 2010 году при нашей обители был создан детский медицинский реабилитационный центр для детей с детским церебральным параличом. Из этого проекта родилось уже несколько самостоятельных проектов, и теперь на базе медицинского центра, кроме реабилитации детей с ДЦП, действует паллиативная выездная служба, которая помогает семьям с неизлечимо больными детишками.
— И много у вас сейчас таких семей?
— Наши специалисты на выезде обслуживают около 80 семей. Есть у нас и группа круглосуточного пребывания, правда, пока только временная. Вы не представляете, как это трудно, когда родители на протяжении жизни ребенка-инвалида — а это может быть 10, 12, 15 и более лет — не имеют никакой возможности от него отойти. Ведь после рождения больного малыша нередко семья рушится, и мама остается с ним один на один. Часто ей не хватает средств, потому что у женщины в подобной ситуации нет возможности выйти на хорошо оплачиваемую работу. Кроме того, такая мама постоянно испытывает катастрофическую потребность просто в отдыхе.
Для этого и существует в нашей обители группа круглосуточного пребывания (а параллельно с ней работают группы дневного пребывания), куда мама может привезти своего ребенка хотя бы два раза в неделю, чтобы хоть чуть-чуть передохнуть или сделать какие-то свои неотложные дела.
— Сколько детей может принять ваша группа дневного пребывания?
— Каждый месяц у нас бывают дети, примерно, из 30 семей. Эта цифра связана с небольшими размерами помещения под эту группу. Сейчас ремонтируется здание, выделенное для размещения группы Правительством Москвы, но пока мы ограничены цифрой в 30 семей.
— Но желающих, вероятно, больше?
— Мы перестали записывать желающих в очередь на планке 160. К сожалению, всем нуждающимся мы пока помочь не в силах. Хотя Правительство Москвы выделило нам для этих целей новое здание на Смирновской улице, но оно требует ремонта и перепланировки. Этим мы сейчас и занимаемся. Думаю, там мы сможем принимать порядка 60 семей в месяц.
— Почему Вы говорите «в месяц»?
— Один ребенок посещает Группу дневного пребывания два раза в неделю. Благодаря этому мы можем увеличить количество семей, посещающих группу. С другой стороны, у мам обычно нет необходимости привозить к нам ребенка каждый день, а двух дней в неделю достаточно, чтобы мама могла сделать свои дела, с кем-то пообщаться или просто отдохнуть, а иногда и устроиться на работу.
В течение дня в группе каждый ребенок-инвалид получает индивидуальное занятие у логопеда и психолога. Эти специалисты дают свои рекомендации воспитателям как общаться с тем или иным ребенком. А вечером эта информация передается родителям. Наши специалисты постоянно отслеживают динамику изменений у малыша. И со временем этих детишек мы уже выпускаем из нашего дневного садика, потому что их состояние значительно улучшается и они уже не подпадают под критерии, которые мы предъявляем к дневному садику.
— Каковы эти критерии?
— В наш садик мы берем только детей со средней или тяжелой степенью заболевания. Мы занимаемся только теми детьми, которые остро нуждаются в социальной адаптации. Когда ребенок начинает сам ходить, говорить, может, пусть и медленно, самостоятельно кушать и сам себя обслуживать, то это уже намного легче для мамы и такому ребенку достаточно домашней адаптации. Мы его выпускаем и на его место берем нового тяжелого малыша.
Кроме того, для семей с детьми-инвалидами мы организовали летнюю дачу на подворье в городе Севастополе.
— Вы возите их к морю?!
— На нашем подворье имеется дачного типа дом. Он функционирует с мая по сентябрь. На одну смену, которая длится две недели, мы вывозим 9 семей.
— Бесплатно?
— Бесплатно жилье, питание, экскурсии. Родители оплачивают только дорогу. С этими семьями едет 6-7 добровольцев, которые помогают детям-инвалидам. В штате этого дома отдыха есть свои профессиональные повара, уборщицы, которые следят за территорией.
— Что в это время делают добровольцы?
— Их задача помогать мамам детей-инвалидов. Они занимаются детишками, организуют их досуг, чтобы дать возможность отдохнуть маме.
— Я несколько ошеломлен всеми вашими проектами. И с ними справляются сестры вашей обители?
— Да что вы! Тридцати сестрам, даже самым трудолюбивым и самоотверженным, с таким объемом работы не справиться. Помимо сестер обители, на наших проектах трудится порядка 250 человек. Это и медики, и психологи, и педагоги, и врачи... Помимо людей, которые у нас работают, есть еще немало волонтеров-добровольцев.
— Матушка Елисавета, простите, я задам Вам вопрос щепетильного характера. Ведь все эти службы — дело весьма и весьма затратное...
— ...Само существование обители — дело очень затратное.
— ...И откуда вы берете средства на все эти проекты?
— Все наши проекты благотворительные, и ни родителям, ни нашим подопечным они ничего не стоят. Но есть люди, которые хотят помочь нуждающимся и жертвуют деньги на наши проекты, кто-то больше, кто-то меньше, смотря по своим возможностям. Но не будет жертвователей — не будет и наших проектов.
Социальное служение не мешает монастырской жизни
— Матушка Елисавета, давайте коснемся еще одной, непростой, темы. В настоящее время обсуждается документ о монастырях и монашествующих, и в нем, в частности, поднимается вопрос социального служения в монастыре. Некоторые считают, что монастырская жизнь плохо сочетается с социальным служением. А что Вы думаете по этому поводу?
— Я думаю, что имеют право на жизнь два взгляда. Первый — исихастский, при котором приоритет отдается жизни сосредоточенной, молитвенной. Это глубоко созерцательное служение Господу, и многие монастыри сегодня придерживаются этой традиции. В таких обителях монахи много молятся и трудятся только на обеспечение жизни своего монастыря.
Но в истории не только русской, но даже и древней Церкви мы встречаем немало примеров, когда монашествующие в монастырях занимались активной социальной деятельностью. И я не считаю, что подобное служение Господу как-то негативно сказывалось на жизни насельников или их внутреннем устроении.
Как мне кажется, все зависит от того, как выстроена монастырская деятельность. Если сестра постоянно вращается в людском потоке и не имеет ни времени, ни сил на молитву и уединение, то такую жизнь сложно назвать монашеской. Но если жизнь сестер выстроена так, что одно время они посвящают молитвенному служению и уединению, а другое — социальному, то чем же это плохо? Я не считаю социальное служение, бескорыстную помощь нуждающимся людям препятствием к монашеской жизни.
При этом мы все, и, в первую очередь, игумении, не должны забывать, зачем пришли в обитель. Мы здесь для того, чтобы служить Христу и спасать свою душу. И эта мысль должна быть главной при устройстве монастырской жизни и распределении послушаний сестрам.
Если сестра, оказывая помощь своему ближнему, понимает, что эту заботу она проявляет во имя Христа, то такая сестра спасется. Как ни парадоксально, сестры монашествующие, как правило, более готовы к любому, самому тяжелому социальному служению, чем сестры милосердия, которые не имеют серьезных навыков послушания и порой примеряют на себя различные задачи: это мне под силу, а это я не смогу... Сестры монашествующие всегда с радостью делают все: и полы моют, и картошку полют, и ухаживают за тяжелыми больными. И секрет только в том, что все делается ради Христа.
Поэтому, повторюсь, я считаю, что не социальное служение мешает монашеству, а наше внутреннее неустройство.
— Марфо-Мариинская обитель находится в центре большого мегаполиса. Не мешает ли монахиням, что они вынужденно живут и контактируют с городом, где много всяких искушений?
— А сестры нашей обители ни в какие внешние процессы, выходящие за рамки их послушаний, не вовлекаются. Кроме того, территория монастыря — это оазис среди городского шума и московской суеты. Порой люди, которые заходят к нам с улицы, поражаются, насколько у нас здесь тихо и умиротворенно.
— Но ведь по роду послушаний сестрам приходится ездить в метро, толкаться в людском потоке...
— Что поделаешь! Это неизбежное следствие того служения, которое мы сами себе избрали.
— Матушка Елисавета, как организовано духовное образование сестер вашей обители? У кого сестры учатся монашеству?
— Некоторые сестры, и я в их числе, учатся в Свято-Тихоновском богословском университете. Также для всех сестер мы прямо здесь в Обители устраиваем различные лекции. К нам приезжают преподаватели из Свято-Тихоновского университета, Троице-Сергиевой лавры, священнослужители, которые читают сестрам курсы лекций по различным богословским дисциплинам.
Для расширения опыта монашеской жизни мы несколько раз ездили в Грецию, посещали греческий монастырь в местечке Куфалия под Салониками. Там находится монастырь святителя Григория Паламы. Однажды попав туда, я поняла, что этот монастырь может послужить примером для нас. Там действует очень верная, на мой взгляд, пирамида духовного управления.
Матушка игумения является духовной матерью для своих сестер, но сама она находится в послушании у своего духовника, который наставляет и направляет ее. Об этом можно много говорить, но, как мне кажется, это тема отдельной беседы.
— Вас зовут так же, как и великую княгиню Елисавету Феодоровну. Вас назвали в ее честь?
— Да, в ее честь.
— И последний вопрос: чувствуете ли Вы ее поддержку, присутствие в обители?
— Поддержку великой княгини Елисаветы Феодоровны постоянно ощущаю не только я, но и все сестры Марфо-Мариинской обители. Я думаю, что вся наша жизнь, жизнь всей нашей обители только и возможна лишь благодаря молитвам великой княгини Елисаветы Феодоровны. Ведь по сути очень многое у нас здесь держится на волоске. Как я уже говорила, не будет наших спонсоров, наших благодетелей, закроются многие наши социальные проекты. Я считаю, что все, что происходит в нашей обители, делается по милости Божией и благодаря заступничеству Елисаветы Феодоровны. Именно поэтому мы каждое утро идем к раке с частицей мощей великой княгини и просим ее о помощи и заступничестве. И она никогда не оставляет нас без поддержки.
Беседовал Петр Селинов
Фотограф: Владимир Ходаков
