7 января 2018 года, в праздник Рождества Христова, на телеканале «Россия 1» состоялся показ традиционного Рождественского интервью Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла. Предстоятель Русской Православной Церкви ответил на вопросы журналиста и телеведущего, генерального директора международного информационного агентства «Россия сегодня» Дмитрия Киселева.
— Ваше Святейшество, на планете не то что не спокойно, а такое впечатление, что мир сходит с ума. В этих условиях Ваше слово всегда было вдохновляющим, поэтому хочу поделиться с Вами одним своим соображением: Россия будет жива до тех пор, пока сохранит свое своеобразие. В какой степени это так? Если да, то в чем своеобразие России сегодня?
— Конечно, у каждого человека есть своеобразие, нет двух одинаковых людей, и у каждой страны тоже есть некое своеобразие. Наверное, этот фактор формируется под влиянием различных обстоятельств, — если говорить о России, то это размеры страны, климат, история и так далее. Но есть нечто такое, что лежит в основе мотивации абсолютного большинства наших людей, если они прислушиваются к внутреннему голосу, который мы называем совестью. Думаю, своеобразие во многом определяется тем, что Россия совестливая, хоть это иногда создавало проблемы для нашей страны. Приведу некоторые очень яркие, известные примеры того, как совестливость брала верх над прагматизмом. Крымская война, защита Православия на Святой земле, Николай I. Кто-нибудь из наших слушателей скажет: «Да, но это была геополитическая программа». Но не геополитические идеи вдохновляли людей защищать святыни и защищать православных на Святой земле, а совесть. А балканские войны при Александре II? Тысячи и тысячи простых русских людей пошли воевать за братьев-славян, а вместе с ними и генералы, и члены царской семьи, — это что, только прагматизм? Да разве ради прагматизма человек способен умереть? Никогда в жизни! Это движение навстречу опасности, ради того, чтобы защитить, — тоже от голоса совести. А Николай II и начало Первой мировой войны, когда мы заступились за сербских братьев? Кто-то также может сказать «прагматизм». Но разве люди пошли бы воевать, если бы это был только прагматизм? Так вот, в истории России эта совестливость просматривается очень ясно.
— Многие считают, что Россия пытается играть в мире несоразмерную роль и в этом даже есть некие риски для нашей страны. Так по силам ли крест?
— От креста не полагается отказываться, учит Православная Церковь. Если Россия принимает на себя этот крест, то Бог даст и силы его нести. Самое важное, — чтобы то, о чем мы с Вами только что говорили, а именно нравственное измерение в политике, никогда не поглощалось сугубо прагматическими целями, далекими от нравственности. И если мы в политике, в жизни, в своем общественном устройстве будем стремиться к тому, чтобы справедливость торжествовала, чтобы нравственное чувство людей было спокойно, то нам непременно придется нести некий крест. Не буду вдаваться в подробности, но, несомненно, в мире есть люди, которые не согласны с нашей позицией. Но еще раз хочу сказать: если Бог возлагает крест, то дает и силы его нести. Сам факт несения этого креста имеет огромное значение для всего мира, для всего человеческого сообщества. Как бы ни пытались представить в иных красках нашу внешнюю политику, она будет притягательной для очень многих людей в мире до тех пор, пока будет сохранять нравственное измерение.
— И все же Вы недавно говорили об апокалипсисе. Отклики были самые разные, у нас умеют интерпретировать, Вы знаете. Но все же, к чему и как готовиться?
— Апокалипсис — этот конец истории, и не Патриарх Кирилл это выдумал. Если Вы откроете Библию, то там ясно сказано, что наступит конец истории, и, в общем, это очень логично, ведь каждый человек в какой-то момент умрет. Многие из нас озабочены темой конца света, но мы не отдаем себе отчет в том, что наша собственная кончина отделяет нас от конца света не каким-то протяженным периодом, а очень конкретным промежутком времени, — как сказано в Библии, дней лет наших семьдесят лет, а если в силах — восемьдесят лет (см. Пс. 89:10).
Кстати, есть непонятная, но, видимо, неслучайная закономерность. Люди либеральных взглядов очень не любят, когда Церковь касается двух тем: когда Церковь говорит о дьяволе и когда Церковь говорит о конце мира. Поэтому я ожидал такую реакцию. Но возникает вопрос, почему такая реакция возникает. А она возникает по той же самой причине, по которой в современной культуре пытаются задвинуть в сторону тему смерти. Тема смерти в качестве развлекательной присутствует в каждом фильме, а вот серьезного осмысления конца человеческой жизни у нас не любят и о смерти говорить не любят. И это не только у нас, — на Западе еще больше. Там и гроб не открывают во время церемонии прощания, будь то в храме или в другом месте; чем меньше об этом говорим, тем для всех спокойней. А почему? А потому что эта тема требует философского осмысления, и когда человек начинает думать о своем собственном конце или о конце истории, он приходит к выводам, непосредственно связанным с религиозным фактором.
Ну, а теперь по сути. Когда наступит конец света? Когда человеческое общество перестанет быть жизнеспособным, когда оно исчерпает ресурс к тому, чтобы существовать. В каком случае это может произойти? В том случае, если наступит тотальное господство зла, потому что зло нежизнеспособно. Система, в которой превалирует зло, не может существовать. И если зло будет нарастать, если зло вытеснит добро из человеческой жизни, то и наступит конец.
А почему об этом нужно говорить сегодня? Сегодня мы переживаем, с мировоззренческой точки зрения, особый период в истории. Никогда раньше человечество не ставило на одну доску добро и зло. Были попытки оправдывать зло, но никогда не было попытки сказать, что добро и зло — это не абсолютные истины. В сознании людей и добро и зло были истинами абсолютными, а сегодня они стали относительными. Когда зло сможет безудержно нарастать в человеческом обществе? Именно тогда, когда такая точка зрения, ставящая на одну доску добро и зло, восторжествует в глобальном масштабе. И поскольку мы сегодня находимся даже не в начале этого процесса, а уже пройден определенный этап, то как же Церкви об этом не говорить, как не бить в колокола, как не предупреждать о том, что мы вступили на страшно опасную тропу самоуничтожения? И если не Церковь, то кто же еще будет об этом говорить?
— Но у нас были в истории периоды, когда добро и зло оказывались неразличимы, тому пример — убийство царской семьи, 100-летие которого мы скоро будем отмечать. Что же означает эта дата? И когда же кончатся, наконец, всевозможные экспертизы?
— Начну с последней части Вашего вопроса. Экспертизы закончатся, когда их завершат специалисты и скажут: вот результаты всех исследований. Никто специально не затягивает этот процесс, но никто и не подгоняет ученых, которые стремятся исчерпывающе ответить на те вопросы, которые постоянно возникают. Вы знаете, что в Сретенском монастыре прошла конференция, на которой я присутствовал, и для меня было чрезвычайно важно услышать как отчеты ученых о проделанной работе, так и вопросы, которые им были заданы. И эксперты говорили: «У нас нет готового ответа. Мы не уверены, нам нужно исследовать еще что-то, что откроет возможность прийти к окончательным выводам». Вот когда это произойдет, тогда мы и будем принимать решения на Архиерейском Соборе, учитывая, конечно, и мнение тех, у кого еще могут остаться вопросы.
Ну, а теперь вообще о трагедии цареубийства. Меня занимает вопрос, который я хотел бы сформулировать, и, может быть, найдется тот, кто поможет мне на него ответить. В 1905 году император издает манифест, который открывает возможности реализации широчайших свобод. Создается многопартийность, учреждается Государственная Дума. Царь-самодержец открыл эту возможность — не революция, царь! Ведь были и те, кто говорил: «Этого делать не надо; напротив, нужно сломить всякую оппозицию». Но царь идет навстречу тем, кто хотел изменить политический строй. Он предоставляет широкие возможности. Дума превращается не столько в арену для решения политических вопросов, сколько в арену борьбы вокруг царя, вокруг самодержавия. Что только не говорилось тогда в адрес императора!
Сейчас распространено мнение, что царь был слабым. Но давайте подумаем: он был внутренне слабым или внутренне сильным человеком? Ведь он обладал властью прикончить Государственную Думу одним хлопком, разогнать все партии, вновь ввести цензуру, — у него была реальная политическая власть. Но он ею не воспользовался. Наши либеральные историки до сих пор поливают императора Николая II грязью и превозносят императора Александра II. Но кто больше сделал для того, чтобы открылись возможности демократического обсуждения проблем, участия общества в формировании государственной политики, — Александр II или Николай II? Конечно, Николай II. Но смотрите, что происходит! Его свергают, — как он сам говорил, «кругом предательство», затем зверски уничтожают всю семью, имя смешивают с грязью, и даже те, кто к нему относится без особо негативного чувства, говорят: «Слабый был». Но если бы он был слабым человеком, то не принял бы смерть так, как он ее принял.
Почему царская семья канонизирована? Не за то, что Николай II был хорошим правителем, мудрым дипломатом или военным стратегом. Он прославлен именно потому, что он по-христиански принял смерть. И не только смерть, но и всю эту часть — страшную часть — своей жизни. Он находился под арестом, терпел оскорбления и притеснения. Вчерашний царь, который все потерял, — и такие спокойные дневниковые записи, спокойный христианский взгляд на то, что с ним происходит. И это было присуще не только ему, но и всем членам семьи.
Значит, вне зависимости от политической оценки его деятельности у людей должно быть уважение к жизненному пути императора. Тем более у людей либеральных, но ведь ничего подобного не происходит! Даже в год столетия революционных событий на экранах не появилось ничего, кроме фильма, который бросает очередной ком грязи в лик страстотерпца. Вот почему люди возмутились из-за появления этой картины! Неужели ничего другого не нашлось? Опять-таки, либеральные круги породили этот фильм, — а где же заслуги государя императора?
Отвечая так, я не предлагаю анализ его политической деятельности, не подвожу никаких итогов его правления. Я просто говорю об очень важной части его жизни, связанной с правами и свободами подданных Российской Империи, и о том, чем его жизнь завершилась. Конечно, все то, что произошло с государем императором, что произошло с нашей страной, должно заставить нас о многом подумать.
— Не всем, однако, хватило революции, — на гражданской войне, которая идет сейчас на Украине, убивают каждый день. Русская Православная Церковь молится за Украину, за уврачевание раскола, но что еще можно сделать?
— Сама по себе молитва — это очень сильный момент. Понимаю, люди нерелигиозные этого понять не могут, но те, кто проходил через опыт молитвы, знают, что небеса отвечают. Я много раз говорил, что если начальник нас один раз обманул, мы можем его простить. Если, придя в кабинет и о чем-то попросив, мы во второй раз не получили помощи, то мы уже весьма скептически оцениваем перспективы дальнейших контактов. Но если и в третий раз нас обманули, то на этом все заканчивается.
В течение жизни человек постоянно обращается с молитвой к Богу и остается до конца дней верующим. Это означает, что он получает ответ, что небо для него не закрыто. И в этом смысле, когда мы говорим, что молимся за мир, за примирение людей на Украине, за преодоление братоубийственного конфликта, мы вкладываем в свои слова нашу уверенность в том, что Господь приклонит в какой-то момент милость к украинскому народу и междоусобная брань прекратится.
Кроме того, очень большую роль играет наша Украинская Православная Церковь. Сегодня она является единственной миротворческой силой на Украине, ведь паства у нее есть и на востоке, и на западе, и в центре страны. Она не может обслуживать политические интересы отдельных групп, партий или географических районов Украины. Она призвана нести всем ту весть, которая способна преобразовать умы и сердца людей и, в том числе, содействовать примирению.
Что же касается всей нашей Церкви, то мы в меру своих сил пытались содействовать возвращению пленных. По милости Божией, в преддверии Нового Года и Рождества Христова произошел массовый обмен военнопленными, хоть и не такой, как мы бы хотели. Поэтому мы считаем, что это первый этап программы обмена военнопленными, в реализации которого с самого начала и до сегодняшнего дня активное участие принимает наша Церковь.
— Другая горячая точка — Сирия. В ходе войны там погибло очень много людей, в том числе христиан. Удалось ли чем-то помочь, и что дальше? Это же не только Сирия, это весь Ближний Восток…
—Уже в 2014 году стало ясно, что конфликты на территории Сирии провоцируются радикальными силами, которые, придя к власти, начнут с того, что ликвидируют христианское присутствие в этой стране. Именно поэтому христиане активно поддержали Асада и его правительство, — потому что в стране был обеспечен определенный баланс сил и, что очень важно, люди чувствовали свою защищенность. В 2014 году, несмотря на предупреждения об опасности, я все-таки решил поехать в Сирию. Я был в Дамаске, совершал там богослужения, и я видел, какой энтузиазм был у людей. В разговорах и с мусульманами, и с христианами, встречаясь с политическими деятелями, я понял: если радикалы исламского толка придут к власти в Сирии, то первыми, кто от этого пострадает, будут христиане. Как это уже произошло в Ираке — 85% христиан либо уничтожены, либо изгнаны из страны. Еще при режиме Хусейна я побывал в Ираке, в том числе в северных районах, в Мосуле. Посещал древнейшие христианские монастыри, видел благочестие народа и радовался тому, что в мусульманском окружении спокойно существуют христианские церкви. Сейчас от этого практически ничего не осталось — монастыри разрушены, храмы взорваны. То же самое могло произойти и в Сирии. Поэтому участие России было связано не только с решением вопросов, в которых я не до конца компетентен и о которых не считаю возможным что-либо говорить, связанных со стабилизацией положения, недопущением…
— Военных угроз…
— Военных угроз, недопущением того, чтобы власть была захвачена террористами. Присутствовала очень важная идея — защита христианского меньшинства. Еще в 2013 году, когда в Москву на празднование 1025-летия Крещения Руси приехали главы Поместных Православных Церквей, когда они встречались с Владимиром Владимировичем Путиным, один из самых сильных посылов касался именно просьбы о том, чтобы Россия приняла участие в защите христиан на Ближнем Востоке. И я радуюсь тому, что это произошло. Благодаря участию России предотвращен геноцид христиан.
Сейчас возникает вопрос восстановления мира в этой стране, справедливости, безопасности, решения огромного количества экономических вопросов. И, что нам особенно близко, — это восстановление храмов, монастырей, памятников, в том числе мусульманских и античных. Церковь наша участвует в оказании гуманитарной помощи. Мы работаем и от своего собственного имени, кроме того, у нас есть двусторонние соглашения с Католической Церковью о совместном оказании гуманитарной помощи. Другими словами, мы действуем по разным направлениям, — надеюсь, они внесут свою лепту в оказание реальной помощи тем, кто до сих пор страдает в Сирии.
— В связи с этим логичен следующий вопрос. Сейчас становится популярным волонтерское движение. Но ведь священник по сути своей и есть волонтер. Кроме того, что он молится, он занимается еще и массой других дел. Кроме того, что мы помогаем христианам в Сирии, — что происходит здесь, на нашей территории?
— Максим Исповедник связывает два понятия, любовь и волю, волевые качества человека. Если любовь оплодотворяет волю, о таких людях мы говорим: человек доброй воли. Вот все то, что делают волонтеры, — это проявление доброй воли, когда волевые усилия подкрепляются чувствами жалости, сострадания и любви.
Для Русской Церкви создание волонтерских движений имеет очень большое значение. В атеистический период система солидарности внутри православных приходов нашей страны была разрушена. Люди не могли встречаться, не могли беседовать, не могли создавать какие-то организации, — все это запрещалось и строго контролировалось. Это содействовало развитию некоего религиозного индивидуализма, когда в храме происходило, собственно говоря, то же, что и дома, — сам я молюсь, обращаюсь к Богу, а все, что меня окружает, напрямую меня не касается. Так вот, создание волонтерских движений в большинстве приходов (если говорить о Москве) такой индивидуализм разрушает. Люди начинают сознавать себя общиной и прилагают общие усилия для решения тех задач, которые они должны решать — в том числе ради совести и ради своего христианского призвания. Волонтерское движение среди молодежи имеет очень большую перспективу. Вы знаете, это меняет и, думаю, будет менять климат не только в православных общинах, но и в нашем обществе.
— Через два с небольшим месяца в России пройдут выборы президента, главы государства. Как к выборам относится Церковь?
— Церковь относится очень, очень положительно, — уже потому, что в Церкви выборы существовали раньше, чем в государстве. Патриархов выбирали и, по милости Божией, до сих пор выбирают. Кроме того, и наши соборы действуют и принимают решения через голосование. Поэтому голосование, выборы — это то, что присуще Церкви.
Если же голосование допустимо в Церкви, то почему верующие должны считать, что это недопустимо в светском обществе? Не просто допустимо, а должно приветствоваться, когда народ принимает участие в избрании своего высшего руководителя или своих представителей в парламент. Для некоторых это единственная возможность как-то повлиять на ситуацию. Многие считают: «Ну, как можно повлиять, я один, а там миллионы людей». Но это совсем не так! Из голосов единиц создаются голоса миллионов. Поэтому я бы призвал всех, в том числе православных людей, обязательно принимать участие, особенно в предстоящих выборах президента. Это очень важно.
— Ваше Святейшество, президент Путин ставит задачу построить в России цифровую экономику. Где здесь Церковь?
— У нас в Церкви тема цифровой экономики связывается с двумя понятиями. С одной стороны, существует понятие эффективности, на этом настаивают светские люди, особенно управленцы. Несомненно, внедрение цифровых технологий обеспечит бОльшую эффективность процесса принятия решений, что, конечно, хорошо. Но у Церкви есть еще и другое понятие — безопасность. И речь идет не только о возможности злонамеренных сил использовать цифровые технологии для того, чтобы оказать непоправимый ущерб стране, обществу или кому-то из людей, — это все технологический уровень. Я бы сейчас поговорил о духовном уровне. Церковь очень обеспокоена тем, что современные технические средства способны тотально ограничить человеческую свободу. Приведу простой пример. У нас есть горячие головы, которые с восторгом говорят о необходимости ликвидировать наличные деньги и перейти исключительно на электронные карточки. Это обеспечит прозрачность, контроль — ну, все те аргументы, которые многим хорошо знакомы. Все это так. Но если вдруг, в какой-то момент исторического развития, доступ к этим карточкам будет открываться в ответ на вашу лояльность? Сегодня для того, чтобы получить гражданство в одной из европейских стран, людям, которые желают натурализоваться, получить гражданство или вид на жительство, предлагают посмотреть ролик, в котором рассказывается о жизни этой страны, ее обычаях и законах. В этом ролике очень ярко представлена тема ЛГБТ, а после просмотра задается вопрос: «Вы со всем этим согласны?» Если человек говорит: «Да, согласен, все это для меня нормально», — он проходит отсев и становится гражданином, либо получает вид на жительство. Если же он скажет «Нет», то не получит. А что если доступ к финансам будет ограничен такого рода условиями? Вот об этих опасностях Церковь сегодня говорит во весь голос.
— Все же вернемся к рождественской теме. В эти дни, конечно, накрываются столы, и видна разница. Кому-то, так сказать, омаров не хватает, а кто-то рад и шоколадке. Тем не менее, мы говорим о единстве общества, хотя расслоение налицо. Не глупость ли это единство?
— Расслоение общества — это огромная проблема. Все это сегодня присутствует в нашей жизни. Социализм пытался решить эту проблему, но давайте честно скажем: он ее не решил. Я застал еще свидетельство своей тети, которая в 50-е годы жила в деревне. У нее не было паспорта, но она каким-то чудом вырвалась в Ленинград навестить родственников. Она рассказывала об ужасающем положении тогдашней деревни, — все это было в социалистическом обществе! Поэтому проблема социальных диспропорций существовала всегда. Но стабильность общества и общественная справедливость, о чем мы с Вами сегодня с самого начала говорили, зависит, в первую очередь, от преодоления этого разрыва. Чем этот разрыв больше, тем больше дестабилизация общества, тем больше негативной энергии, тем больше у людей отторжения от всего, что происходит в обществе, в стране, тем больше критики. Поэтому эта тема имеет политическое, социальное и духовное измерения, и это, конечно, вызов для власти, законодательной и исполнительной.
Но с тем, о чем Вы сказали, нельзя мириться. Нужно ставить задачу преодоления этих противоречий. Еще раз хочу сказать, что богатые и бедные будут всегда, но очень важно, чтобы разрыв сокращался, и чтобы бедность не означала бы тяжелейшего положения человека, на грани выживания.
Конечно, тревогу вызывает и состояние многих пенсионеров. Тревогу вызывает и то, что многие люди в конце жизни лишаются жилья, их выбрасывают из квартир «черные риэлторы», дельцы, которые захватывают их собственность. В государстве должна быть предусмотрена очень четкая система, которая страховала бы людей от такого рода жизненных ситуаций. И дай Бог, чтобы развитие экономики и правильная внутренняя политика содействовали тому, чтобы преодолевалось огромное разделение между людьми состоятельными и неимущими, и чтобы справедливость все более и более проникала в недра нашей национальной жизни.
— Ну, и поздравьте с праздником, Ваше Святейшество.
— Я хотел бы от всего сердца поздравить наших телезрителей с наступившим Рождеством Христовым. Мир, в котором мы живем, непростой, и наша с вами беседа высветила многие проблемы. Но вот что я хотел бы сказать. Рождество Христово, пришествие в мир Спасителя — это начало новой эры, новой эпохи. Это событие, которое дает человеку огромные силы и укрепляет в нем чувство оптимизма. На рождественских богослужениях мы поем замечательный гимн «С нами Бог». Это библейские слова: С нами Бог, разумейте, языцы (см. Ис. 8:9), то есть «разумейте, народы, потому что с нами Бог». Действительно, через пришествие в мир Спасителя с нами Бог, и, устанавливая связь с Господом, мы способны обрести очень большие силы для решения проблем в своей жизни — личной, семейной, общественной. Пусть благословение Божие пребывает над всем нашим народом и над нашей страной.
— Сердечно благодарен Вам за это удивительное интервью.
— Спасибо.
Пресс-служба Патриарха Московского и всея Руси
